ВАСИЛИЙ МАКАРОВИЧ ШУКШИН (1929-1974)
После изучения темы необходимо
Знать
1. Тематическую и проблемную связь рассказов.
2. Особенности героя Шукшина и подспудные авторские размышления о проблемах времени, истории.
Уметь
1. Анализировать произведения малого жанра с указанием важнейших жанровых примет.
2. Соотносить сюжет и конфликт рассказов с общей авторской концепцией народного характера и национальной истории.
Задания
1. Анализ рассказа В. М. Шукшина «Чудик».
«Чудик» справедливо считают визитной карточкой Шукшина. Главный герой рассказа воплощает мироощущение, душевные свойства и духовные ориентиры (дезориентация — тоже своего рода ориентир), характерные для персонажей многих последующих произведений Шукшина.
В сюжете использованы и события из жизни самого автора. Многие детали произведения подчеркивают определенную духовную близость героя и автора. Для писателя несомненны одухотворенность жизни и творческий потенциал человека из народа. Чудаковатость любимых героев Шукшина — это форма проявления их духовности, выплеск их светлой души. «Чудики не странные и не чудаки. От обычных людей их отличает разве только то, что талантливы они и красивы. Красивы они тем, что слиты с народной судьбой, отдельно они не живут... Они украшают жизнь», — говорил В. М. Шукшин.
Это не жертва социальных обстоятельств. Тем не менее конкретные «штрихи» социального портрета обнаруживают противоречивые возможности для дальнейшего развития (или деградации) персонажа. Чудик потому и стал наиболее «шукшинским» героем, что в максимальной степени воплотил писательское понимание текущего момента национальной жизни, состояния народного духа, «крайне неудобное положение», в котором оказался традиционный характер.
По рассказам Шукшина рассыпаны многочисленные явные и косвенные «указания» автора искать истинный, сокрытый, сокровенный смысл образов и сюжетов. Это еще одна важная особенность его художественной манеры. Отдельный, авторский абзац завершает рассказ «Чудик»: «Звали его Василий Егорович Князев. Было ему тридцать девять лет от роду. Он работал киномехаником в селе. Обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом». Такая своеобразная анкета, «знакомящая» с героем, о душе и жизни которого вроде бы уже «все сказано». Но все ли понято? Рядом с действительно простыми, стандартными графами — имя, возраст, профессия — неожиданное сообщение о мечте и любви героя является очередным авторским призывом к дополнительному расследованию «по делу» персонажа. Это реплика в непрекращающемся диалоге «тайного нерасшифрованного бойца» (так в дневнике называет себя сам Шукшин) с читателем. Сказать в очередной раз: «Шукшин любит своих героев» — явно недостаточно.
Достаточно противоречиво характеризует героя уже его профессия. Он показывает сельчанам «кино». Вспомним, что и сам Шукшин не в шутку искал нравственные оправдания своему уходу из села, работе в кино. Чудик, как явствует из рассказа, — плотник, садовод, художник, да и основные крестьянские дела он знает. И вдруг — киномеханик, отпуск в разгар лета и, следовательно, сельской страды... Праздность, нарядность в эту пору осознаются как качества, от которых шаг до предательства.
Чудик попадает в малознакомый мир. Не так важно, что город отличается от деревни в бытовом плане. Куда существеннее, что люди начинают руководствоваться иными нравственными принципами. Чудик еще не знает, как легко, незаметно и безвозвратно теряется гораздо более ценное, чем деньги. Уже первый эпизод-кадр рассказа (случай в магазине) не только показывает абсолютное бескорыстие героя, совестливость, его тягу к людям, зависимость от их мнения, желание делать добро и нравиться, но и издержки такой зависимости. Чудик с удовольствием слушает, запоминает, позже пытается копировать разговор стоящих впереди «мужчины в шляпе» и «полной женщины с крашеными губами». Это, по ощущениям героя, — уважаемые «культурные» «городские» люди, и стоят они в социально-иерархическом ряду выше него. А вся «культура» «людей искусства» сводится к злопыхательским рассуждениям о начальнике, к сплетням. Чудик не может этого понять, его привлекают непонятные и «красивые», как ему кажется, слова, манеры.
Возвратившись домой, Чудик первые шаги по земле делает босиком, как бы приобщаясь вновь к врачующей тверди. Земля — символ духовных накоплений человека традиционного склада, связанного с историей и современностью родины.
Для писателя духовный потенциал изображенного в рассказе «Чудик» героя-типа является непреходяще ценным. Важно, сумеет ли он сохранить связь с родовой, народной традицией нравственного, одухотворенного бытия.
2. Анализ рассказа «Жена мужа в Париж провожала».
Шукшин нередко прибегает к форме, которую сам он обозначил как «рассказ-судьба». Житийный рассказ позволяет писателю показать истоки душевного склада героя, усилить значение авторского слова в исследовании духовной эволюции человека.
Классическим образцом такого рассказа является шукшинский шедевр «Жена мужа в Париж провожала».
Главная коллизия обусловлена реакцией живой души героя на угнетающие ее условия, социальные обстоятельства. Жизнь Кольки давно уже не требует от него ни душевности, ни творчества: «Руки отвыкают от работы, душа высыхает — бесплодно тратится на мелкие, мстительные, едкие чувства». А то, что он именно творческий и душевный человек, подчеркивается в авторском рассказе о Колькиной «Цыганочке». В чем-то более крупном Колька проявить себя не может и «с остервенением» «разворачивается» в танце. В другой ситуации это могло быть отдыхом для души, сейчас осталось единственным ее взлетом. Автору важно, чтобы читатель понял — не о социально-бытовой драме идет речь, а о социально-философской трагедии.
Чтобы обосновать значительность конфликта, вывести его за пределы семейно-бытовой проблематики, повествователь с самого начала подчеркивает глубокую национальную характерность типа: «Очень надежный, крепкий сибирячок, каких запомнила Москва 1941 года, когда такие вот, ясноглазые, в белых полушубках день и ночь шли и шли по улицам, одним своим видом успокаивая большой город».
Драматизм положения, в котором оказался герой, не скрывается, сразу подмечен автором: «Парень выплясывает какую-то затаенную горькую боль». Неоднозначность ситуации подчеркивается фигурами умолчания: «Колька тоже смеется, хотя...», «Больше гордую, чем...».
Для писателя важно показать социальные и даже исторические причины, заставляющие героя жить в условиях, когда «душа высыхает». Далеко не все обусловлено тем, что он оказался в городе и в конкретной «неблагополучной» семейно-бытовой ситуации. То, что происходит у Паратовых, — драматический общенациональный процесс, а не примета жизни отдельной московской семьи. «Закваска» крестьянина сама по себе не может защитить человека от растлевающего воздействия «цивилизации». Тем более, что само понятие хозяйства, хозяйствования на земле дискредитировано советской властью. Мечта Кольки о «маленьком тракторе, маленьком комбайнике и десяти гектарах земли» для его жены Вали — «кулачество», «мещанство». В ее эмоциональном выкрике: «Кулачье недобитое. Почему домой-то не поехал? В колхоз неохота идти? Об единоличной жизни мечтаете с мамашей своей...» — всколыхнулось не только личное, но и затверженное по учебникам истории, отложившееся на собраниях, напоминающее о временах, когда слова «из крестьян» в графе «происхождение» воспринимались как «черная метка» социальной неполноценности, как указание на потенциального врага. Сама Валя давно живет только материальным.
Колька Паратов — человек другого типа. Жить с мертвой душой он не смог бы. Именно поэтому и можно говорить о трагедии человека, изображенной в этом рассказе писателем. Память об оставленной земле, матери больно ворочается в душе героя. Издевательское упоминание о самом дорогом становится последним внешним поводом к трагической развязке. Рассказ свидетельствует о возможных непредсказуемых последствиях перехода значительных слоев народа в иные социально-бытовые и нравственно-психологические условия жизни. Не утихала тревога писателя о том, что «нам бы про душу не забыть», продвигаясь по пути социальных перемен.