Иван Сергеевич Тургенев родился 28 октября (9 ноября) 1818 года в Орле в богатой дворянской семье, где росло еще двое детей — старший брат Николай и младший Сергей. Детские годы он провел в материнской усадьбе Спасское-Лутовиново Мценского уезда Орловской губернии.
По матери Варваре Петровне Тургенев принадлежал к старинному дворянскому роду Лутовиновых. Его двоюродный дед Иван Иванович Лутовинов был основателем Спасской усадьбы и великолепной библиотеки при ней из сочинений русских, французских и немецких классиков XVIII века. Лутовиновы жили широко и размашисто, ни в чем себе не отказывая, ничем не ограничивая властолюбивых и безудержных своих натур.
Эти черты лутовиновского характера унаследовала и мать писателя. Варвара Петровна, женщина властная, умная и достаточно образованная, красотой не блистала. Она была небольшого роста, приземистой, с широким лицом. Лишь глаза были хороши: большие, темные и блестящие.
Рано потеряв отца, Варвара Петровна осталась с матерью в семье своего отчима, где чувствовала себя чужой и бесправной. Приют она нашла у своего дяди Ивана Ивановича Луто- винова, человека сурового и нелюдимого, который держал племянницу в строгости и за малейшее непослушание грозил выгнать из дому. Внезапная смерть дяди неожиданно превратила забитую приживалку в одну из самых богатых невест в округе, владелицу огромных поместий и почти пяти тысяч крепостных крестьян.
Варваре Петровне было уже тридцать лет, когда она познакомилась с молодым офицером Сергеем Николаевичем
Тургеневым. Он происходил из старинного дворянского рода, восходящего ко временам татарского ига. В 1440 году из Золотой Орды к великому князю Василию Васильевичу выехал татарский мурза Лев Турген, принявший затем русское подданство и при крещении в христианскую веру получивший русское имя Иван. От этого Ивана и пошла на Руси дворянская фамилия Тургеневых, прославленная участием во многих исторических событиях.
Сергей Николаевич не посрамил славу предков. Он участвовал в Бородинском сражении, где был ранен и за храбрость награжден Георгиевским крестом. Воспоминаниями об Отечественной войне 1812 года делился с будущим писателем и брат его отца, Николай Николаевич Тургенев.
Ко времени знакомства Сергея Николаевича с Варварой Петровной род Тургеневых оскудел, от былого богатства осталось лишь небольшое имение. Сергей Николаевич был красив, изящен, умен и не упустил возможности посвататься к богатой невесте, чтобы поправить свое материальное благополучие, хотя она была старше его на шесть лет. На Варвару Петровну он произвел неизгладимое впечатление, и в начале 1816 года состоялось бракосочетание.
Своего мужа Варвара Петровна боготворила и побаивалась. Она предоставила ему полную свободу и ни в чем не ограничивала, а все заботы о хозяйстве и семье взяла на себя. В 1821 году Сергей Николаевич вышел в отставку и вместе с семьей переехал в имение жены Спасское-Лутовиново в семидесяти верстах от Орла.
Но семейная жизнь родителей будущего писателя была далека от идиллии. Недаром в его произведениях так редко удается героям найти свое счастье в семье. Часто их преследуют измены, ревность, разочарование в спутнике жизни. Например, в повести «Первая любовь» мы видим драматические события в жизни героев, которые чем-то напоминают семейную драму родителей Тургенева. Она была связана с бурными романами Сергея Николаевича, которые больно ранили Варвару Петровну и делали ее еще более нервной и раздражительной. Мальчик, чувствовавший напряженность в семье, молча страдал от невозможности что-то изменить. Отчасти эти чувства он впоследствии передал в повести «Первая любовь». Сходство ситуаций было настолько явным, а образ отца героя повести так напоминал отца писателя, что Тургеневу даже пришлось объяснить свою позицию. Он сам говорил, что в этой повести «изобразил своего отца». «Меня многие за это осуждали, а в особенности за то, что я этого никогда не скрывал, — добавлял потом Тургенев. — Ноя полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего».
И все же повесть «Первая любовь» — это художественное произведение, созданное творческой фантазией писателя. В ней Тургенев хотел рассказать не столько о размолвке между его родителями, чуть не приведшей к разрыву, сколько о переживаниях юного героя, полудетская влюбленность которого пришла в неразрешимое столкновение с драматизмом и жертвенностью взрослой любви. Впрочем, житейскую драму родителей Тургенева, видимо, никогда не удастся узнать до конца, да и вряд ли она вызывала бы такой интерес, если бы не его замечательная повесть «Первая любовь».
С матерью Тургенева тоже связано немало страниц его произведений, но, безусловно, самое известное из них — это рассказ «Муму». В образе капризной и вздорной барыни нашли отражение реальные черты характера Варвары Петровны, а место действия — это дом на Остоженке в Москве, где в начале 1840-х годов поселилась мать писателя со своей дворней.
Правда, глухонемого Андрея, послужившего прототипом Герасима в «Муму», в Москве среди дворовых не было, но творческая фантазия писателя перенесла в рассказ воспоминания о глухонемом богатыре из Спасского. Будущий писатель хорошо запомнил, как Андрей всегда ездил с бочкой за водой к роднику близ Спасской усадьбы. А о жестокости нравов, царивших в барской усадьбе, он много писал и в других своих произведениях.
Варвара Петровна действительно отличалась жестоким обращением с дворовыми людьми. Она не выносила, когда кто-нибудь осмеливался ей противоречить, и часто со стороны конюшни раздавались крики наказываемых плетьми людей. Именно тогда маленький Иван дал себе клятву, никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимать руки на человека, хоть в чем-нибудь от него зависимого. Много позже он писал: «Ненависть к крепостному праву уже тогда жила во мне, она, между прочим, была причиной тому, что я, выросший среди побоев и истязаний, не осквернил руки своей ни одним ударом — но до «Записок охотника» было далеко. Я был просто мальчик — чуть не дитя».
Впрочем, несмотря ни на что Тургенев до конца дней сохранил добрые воспоминания о своих родителях. Отец его умер рано, перед этим долго болев, а потому чувства, связанные с его непостоянством, как-то отошли на второй план, а осталось главное — любовь и сострадание близкому человеку.
Мать писателя надолго стала его главной помощницей в делах материальных. Более того, именно она, живя все последние годы в родовом имении, занималась там воспитанием внебрачной дочери Ивана Сергеевича. Так жизнь постепенно сгладила противоречия, когда-то так волновавшие этих, в общем-то, очень близких и родных людей. Но творчество писателя впитало все те далекие, но столь важные для него впечатления, которые под пером мастера, претворенные с художественным дарованием, воплотились в незабываемые страницы его произведений и стали частичкой сознания многих поколений его читателей.
Имение Тургеневых, расположенное невдалеке от села Спасское Мценского уезда Орловской губернии, где прошли детские годы писателя, принадлежало роду Лутовиновых. Основателем усадьбы был Иван Иванович Лутовинов, двоюродный дед писателя со стороны матери. Варвара Петровна, мать писателя, рано потеряв отца, осталась в семье своего отчима, где чувствовала себя чужой и бесправной. Приют она нашла у дяди Ивана Ивановича Лутовинова, человека сурового и нелюдимого, который держал племянницу в строгости и за малейшее непослушание грозил выгнать из дому. Внезапная смерть дяди неожиданно превратила забитую приживалку в одну из самых богатых невест в округе, владелицу огромных поместий и почти пяти тысяч крепостных крестьян. Выйдя замуж за блестящего офицера Сергея Николаевича Тургенева, она вскоре приехала с молодым супругом в свое имение, а когда он вышел в 1821 году в отставку, семья Тургеневых с детьми Николаем, Иваном и Сергеем стала жить здесь постоянно.
Имение располагалось в березовой роще на пологом холме. Вокруг просторного двухэтажного господского дома с колоннами, к которым примыкали полукруглые галереи, был разбит громадный парк с липовыми аллеями, фруктовыми садами и цветниками. Парк был удивительно красив. Могучие дубы росли в нем рядом со столетними елями, высокими соснами, стройными тополями и каштанами. У подножия холма, на котором стояла усадьба, были вырыты пруды, служившие естественной границей парка. А дальше простирались поля и луга, перемежавшиеся небольшими холмами и рощами. Здесь, среди изумительной и неповторимой красоты средней полосы России, и прошло детство писателя.
Семья жила, по словам Ивана Сергеевича, «дворянской, медленной, просторной и мелкой жизнью... с обычной обстановкой гувернеров и учителей, швейцарцев и немцев, доморощенных дядек и крепостных нянек».
Благодаря стараниям матери, дети получили неплохое домашнее образование. Тургенев с детских лет читал и свободно говорил на трех европейских языках — немецком, французском и английском. Здесь же он приобщился к богатствам мировой литературы.
В домашней библиотеке, которую начал собирать еще Иван Иванович Лутовинов, хранились произведения античных писателей, французских просветителей Вольтера, Руссо, а также столь популярные в России той эпохи исторические романы английского романтика Вальтера Скотта и множество других замечательных книг. Были здесь и произведения русских писателей — великого ученого, реформатора русского стихосложения, автора произведений в стихах и прозе Ломоносова; знаменитого русского драматурга XVIII века Сумарокова; историка и писателя-сентименталиста, автора «Бедной Лизы» и «Истории государства Российского» Карамзина; а также Дмитриева, Жуковского и других.
Ведь мать Тургенева сама много читала и хорошо знала французскую и русскую поэзию конца XVIII — начала XIX века. Она сумела привить интерес к литературе и детям. Библиотека стала для Ивана самым любимым местом в доме, где он порой проводил целые дни.
Но знакомство будущего писателя с культурными ценностями на этом не ограничивалось, В Спасском имелся прекрасный оркестр крепостных музыкантов, а одна из боковых галерей усадебного дома была приспособлена для театральных представлений. В спектаклях участвовали сами господа и их гости. У Тургенева остались воспоминания о том, как на Спасской сцене В.А. Жуковский исполнял роль волшебника.
Другие детские воспоминания будущего писателя связаны со знаменитым тогда поэтом И.И. Дмитриевым. «Помню, шести-семилетним мальчуганом был я представлен весьма почтенному старцу. Мне сказали, что это сочинитель Иван Иванович Дмитриев, и я продекламировал перед ним одну из его басен».
В памяти мальчика остались и впечатления, связанные с событиями 14 декабря 1825 года, которые косвенно затронули и семью Тургеневых. Сергей Николаевич поддерживал дружеские отношения со многими декабристами, и ежедневные известия о заключении в крепость знакомых, родственников, сослуживцев не могли не тревожить всех в его семействе. Один из родственников Тургеневых Сергей Иванович Кривцов был сослан в Сибирь, и родители будущего писателя принимали живое участие в его судьбе.
Сохранились воспоминания еще об одном отголоске тех событий. Близкий друг Сергея Николаевича Р.Е. Гринвальд, бывший 14 декабря дежурным во дворце на половине императрицы, спустя много лет, приехав в Спасское-Лутовиново, дружески беседовал со старым глухим слугой, бывшим камердинером Сергея Николаевича, Михаилом Лобановым:
«Что старик, жив? Здравствуй!» — обратился к нему генерал. — «Жив-то жив, да вот глух стал, ничего не слышу». Тут в разговор вмешалась Варвара Петровна: «Он оглох 14-го. Вы помните?». Генерал задумался и закричал над ухом старика: «Да, старина, много мы с тобой тогда страху видели!» — «Да, да, ваше превосходительство, палили. Страсть как палили!» — отвечал Михаил.
Конечно, все эти впечатления не могли не тревожить воображение маленького Ивана и рождали в его пытливом уме недоуменные вопросы. Недаром потом писателя так интересовали характеры и судьбы революционеров, отраженные в его произведениях, — болгарина Инсарова из романа «Накануне», умершего на баррикадах в Париже Рудина, Нежданова из романа «Новь» и, конечно, нигилиста Базарова.
Но еще больше ум впечатлительного мальчика занимало то, чему он был свидетелем почти каждый день: страшные проявления крепостничества. Уже взрослым он вспоминал: «Ненависть к крепостному праву уже тогда жила во мне». Варвара Петровна отличалась жестоким обращением с дворовыми людьми, и часто со стороны конюшни раздавались крики наказываемых плетьми людей. Именно тогда маленький Иван дал себе клятву, никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимать руки на человека, хоть в чем-нибудь от него зависимого. Позже он написал знаменитый рассказ «Муму», во многом основанный на детских впечатлениях. Даже прототипом его героя Герасима стал глухонемой водовоз Андрей, который жил в Спасском, а в характере барыни из рассказа есть много общего с матерью писателя.
О крепостном праве и его ужасных последствиях Тургенев не раз говорил в других своих произведениях. Но воспоминания о детстве, проведенном в Спасском, среди простого народа, в окружении замечательной русской природы, легли в основу его произведений, совсем иных по настроению и идейному содержанию. Многие из них вошли в книгу «Записки охотника», опубликованную в 1852 году. Она стала подлинным событием в литературной жизни России середины XIX века. Ведь, по словам Белинского, «в ней автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил».
В этой книге, быть может, как ни в какой другой нашли отражение детские впечатления писателя. Живой, впечатлительный, не по годам развитый, мальчик внимательно прислушивался к разговорам взрослых, охотно общался с дворовыми людьми, от которых узнавал много нового и интересного. Он любил удить рыбу в пруду, часто его можно было видеть среди лесников и охотников Спасского, которые учили его стрелять, узнавать повадки диких уток, перепелок и прочих птиц и зверей. Постепенно в мальчике зародилась страсть к охоте, ставшая позднее для него не только любимым развлечением, но и временем, когда он мог ближе познакомиться с простыми людьми и лучше узнать крестьянскую жизнь.
И вот много лет спустя эти впечатления отразились в рассказах «Певцы», раскрывающем поразительную способность русских крестьян чувствовать и понимать искусство, их тягу к прекрасному; «Бежин луг», в котором с любовью и нежностью рисуются крестьянские дети, их богатый духовный мир, показывается их умение тонко чувствовать красоту природы. Есть среди «Записок охотника» и рассказы, насыщенные острой социальной проблематикой, как, например, «Бурмистр», повествующий о судьбе крестьян, обратившихся к помещику с жалобой на притеснения и издевательства бурмистра Сафона.
А картины природы, усадебного быта, связанные со Спасским, воплотились во многих повестях и романах Тургенева, таких как «Гамлет Щигровского уезда», «Дневник лишнего человека», «Рудин», «Отцы и дети» и, конечно, «Дворянское гнездо». Недаром «дворянское гнездо» стало символом красоты и культуры помещичьих усадьб, того ценного, что внесла дворянская интеллигенция в общую сокровищницу национального духовного богатства.
Даже живя с 1860-х годов в основном за границей, уже немолодой писатель, всеми своими помыслами устремленный к России, всегда вспоминал родное Спасское. Именно там он обычно проводил лето, гуляя по знакомым с детства местам, беседуя с людьми, охотясь, и, разумеется, занимаясь своим главным делом — литературным трудом. Ведь в Спасском ему всегда хорошо работалось: сама природа как будто помогала писателю. А когда, наконец, к нему пришла заслуженная слава и признание, именно в Спасское-Лутовиново к Тургеневу потянулись толпы поклонников.
И сейчас не пустеет дорога, ведущая в родовое «гнездо» Тургенева: ведь в Спасском-Лутовинове расположен мемориальный музей писателя. Но главный памятник этого знаменитого «дворянского гнезда» — сами произведения великого русского писателя.
Строка из стихотворения Пушкина, давшая название докладу, сразу навевает на нас воспоминания о лицейских годах великого русского поэта. Эта «школа» заложила основу и его творчеству, и знаменитой лицейской дружбе, пронесенной через всю жизнь, она сформировала основы мировоззрения вольнолюбивого поэта. «Лицейское братство» стало для всех своеобразным символом той среды, в которой должен расти будущий великий писатель. Была ли такая «школа» в жизни Тургенева и нашли ли отражение в его творчестве воспоминания тех лет?
Нам многое известно о детстве будущего писателя, которое прошло в родовом имении Спасское-Лутовиново. Как и многие дворянские дети, Иван получил там неплохое домашнее образование. Ведь мать Тургенева Варвара Петровна сама была женщиной образованной, она много читала и хорошо знала французскую и русскую поэзию конца XVIII — начала XIX века. Именно благодаря стараниям матери ее сыновья имели возможность заниматься с неплохими учителями и гувернерами. Иван рано научился читать и свободно говорить на трех европейских языках — немецком, французском и английском. Варвара Петровна сумела привить детям интерес к литературе. В имении была великолепная библиотека, которую начал собирать еще двоюродный дед писателя — основатель Спасской усадьбы. Вскоре библиотека стала для Ивана самым любимым местом в доме, где он порой проводил целые дни.
Но время шло, и настала пора подумать о более серьезной учебе. Сведения об этом периоде жизни будущего писателя не так обильны, но все же кое-что нам известно. На семейном совете было решено, что Иван и его старший брат Николай должны продолжить свое образование в Москве, куда семья переехала в 1827году. Здесь еще в 1824 году Тургеневы приобрели дом на Садово-Самотечной улице, но Варваре Петровне он не нравился, и до 1840 года, когда она окончательно поселилась в доме Н.В. Лошаковского в приходе Успения на Остоженке, 37, семья часто переезжала. Особенно запомнился Тургеневу дом Н.И. Квашнина в Гагаринском переулке.
Этот небольшой ампирный особняк с антресолями был построен В.И. Штейнгелем в сотрудничестве со знаменитым архитектором О.И. Бове. Оригинальный фасад со стройным декоративным портиком и четырьмя легкими колоннами создавал неповторимый облик дома. Внутреннее устройство его было также весьма оригинально и вполне устраивало родителей, а детям не давала покоя загадка некой тайной комнаты, которая скрывалась за зеркалом-дверью и через подземный ход выходила в соседний двор.
Особняк Квашнина находился рядом с частным пансионом И.-Ф. Вейденгаммера, размещавшимся на углу Гагаринского и Староконюшенного переулков, близ Пречистенки. Именно туда вначале родители поместили братьев Ивана и Николая. Воспоминания об этом пансионе легли в основу повести Тургенева «Яков Пасынков».
Но во время эпидемии холеры в 1830 году учеба там прекратилась, и свое образование братья продолжали уже в пансионе И.Ф. Краузе, названном впоследствии Лазаревским институтом восточных языков. Проучились они здесь всего несколько месяцев: уровень преподавания не устраивал родителей, которые стремились подготовить сыновей к поступлению в университет.
Учение возобновилось в «доме с потайной дверью» на исходе зимы 1830-1831 годов, когда отец писателя Сергей Николаевич был на лечении за границей, а в помощь Варваре Петровне из деревни был вызван дядя Николай Николаевич Тургенев.
Мальчики изучали русскую словесность, историю, географию, математику, иностранные языки под руководством опытных учителей, среди которых был один из лучших словесников в Москве той поры — Дмитрий Никитич Дубенский, преподававший в Благородном дворянском пансионе. Само это учебное заведение было знаменито: оно стояло наравне с Царскосельским лицеем. В разные годы здесь учились В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов, Ф.В. Одоевский и многие другие выдающиеся люди своего времени. Учителя, преподававшие в Благородном пансионе, были людьми высококвалифицированными, прекрасно образованными. К ним принадлежал и учитель братьев Тургеневых Дмитрий Никитич Дубенский, преподаватель русского языка. Он был страстным: «Я увидел человека небольшого роста, сутуловатого, с неправильным, но замечательным и оригинальным лицом, с нависшими на лоб белокурыми волосами... Беседа началась. ... Все лицо его преобразилось, ... стало открытым, оживленным и светлым. ... Когда он был в ударе ... не было возможности представить человека более красноречивого... Это было неудержимое излияние нетерпеливого и порывистого, но светлого и здравого ума, согретого всем жаром чистого и страстного сердца...».
Со своей стороны, Белинский по достоинству оценил начинающего писателя. В одном из писем он так Говорил о своем молодом друге:
«Это человек необыкновенно умный, да и вообще хороший человек. Беседы и споры с ним отводили мне душу ... Русь он понимает. Во всех его суждениях виден характер и действительность».
Общение с Белинским оказало самое существенное влияние на духовное развитие Тургенева. И именно Белинский убедил молодого писателя в том, что только литературное творчество в условиях самодержавной России является единственным родом деятельности, позволяющим ставить и решать злободневные социальные вопросы.
Под влиянием Белинского к середине 1840-х годов Тургенев от романтизма переходит в своем творчестве на реалистические позиции и становится одним из последователей и соратников критика. Продолжая традиции Гоголя в сатирическом изображении бездуховности и равнодушия к народу дворян-крепостников, Тургенев создает поэму «Помещик», высоко оцененную Белинским.
После публикации в «Современнике» рассказа «Хорь и Калиныч» Тургенев стал признаваться ведущим автором среди писателей «натуральной, школы». Белинский отмечал, что в этом небольшом рассказе, написанном в жанре «физиологического очерка», Тургенев «зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил». «Записки охотника», вышедшие отдельным сборником в 1852 году, сыграли переломную роль в творчестве Тургенева. Обратившись к народной жизни, он нашел, наконец, ту тему, которая дала ему возможность быть одновременно наблюдателем фактов и универсальным мыслителем, аналитиком, беспощадным критиком действительности и проникновенным лириком.
К концу 1840-х годов усиливается дифференциация внутри «натуральной школы». Герцен, Некрасов, Салтыков- Щедрин продолжают социально-критическое направление реализма, утверждая демократически-революционные идеи и настроения. Им начали противостоять писатели либерально-реформистского течения (Гончаров, Григорович). Особенной остротой отличались расхождения с такими писателями, как Достоевский, Островский, Дружинин, определявшими свои пути в литературе; А потому уже в конце 1840-х годов «натуральная школа» распалась, чему дополнительно способствовало усиление правительственных репрессий после 1848 г. Но, пожалуй, важнейшим фактором распада явилась смерть Белинского — организатора и вдохновителя «натуральной школы». Недаром один из ее активных деятелей И.И. Панаев писал:
«Кружок, в котором жил Белинский, был тесно сплочен и сохранился во всей своей чистоте до самой его смерти. Он поддерживался силой его духа и убеждений».
По-разному складывались потом отношения Тургенева с литераторами, входившими в это объединение. Он на всю жизнь сохранил теплые, дружеские отношения с критиком эстетического направления П.В. Анненковым, с публицистом и критиком, сторонником теории «искусства для искусства» В.П. Боткиным, который в молодости был членом кружка Станкевича. С ними Тургенева сближали общие политические взгляды, отражавшие позиции либерального западничества, общие мысли о задачах литературы.
С другими писателями по разным причинам у Тургенева позднее возникли разногласия. Он разошелся с И.А. Гончаровым, -эстетическим кредо которого, в отличие от Тургенева, стала объективность и неторопливость повествования. Непростыми были его отношения с Ф.М. Достоевским, после возвращения из ссылки ставшим в открытую оппозицию по отношению к ведущим общественно-политическим силам и определившим особое идейно-политическое направление — «почвенничество». И даже с давним другом и соратником по работе в «Современнике» — последовательным сторонником демократического направления в литературной и общественной деятельности Н.А. Некрасовым — в конце 1850-х годов у Тургенева произошел разрыв, ставший причиной ухода автора «Рудина», «Дворянского гнезда», «Накануне» из журнала, где эти романы впервые были напечатаны.
Но, вне всякого сомнения, остается бесспорным то, что «натуральная школа» стала настоящей кузницей литературных талантов, каждый из которых нашел затем свое место в великой русской литературе. И одним из тех, кто, по словам Достоевского, «вышел из гоголевской «Шинели», стал неповторимый художник слова Иван Сергеевич Тургенев.
История журнала «Современник» связана с именем Пушкина. Он покупает права на этот журнал незадолго до смерти — в 1836 году. При жизни Пушкина вышли четыре номера «Современника», который сразу выделился как издание нового типа. Именно здесь были напечатаны ранние повести Гоголя, подборка стихов молодого Тютчева и многие интереснейшие материалы на различные темы общественно-культурной жизни. После смерти Пушкина журнал перешел к его наследникам, а издателем его был давний друг поэта Плетнев.
Новую жизнь «Современник» обред, когда в 1846 году его приобрели в аренду Некрасов и Панаев. Тем самым они осуществили давнюю мечту группы молодых литераторов, получившую название «натуральная школа», вдохновителем и идейным руководителем которой был Белинский. Одним из активных деятелей «натуральной школы» был Тургенев. Молодым писателям, отстаивавшим принципы реализма и демократизма в литературе, необходим был печатный орган, на страницах которого они могли бы свободно, выражать свои позиции. Им и стал теперь журнал «Современник». Тургенев принял самое непосредственное участие в организации нового журнала.
Первый его номер вышел в 1847 году и подлинным его украшением стал рассказ «Хорь и Калиныч», открывший цикл Тургенева «Записки охотника». Здесь же публиковались и программные статьи Белинского, указавшие дальнейшие пути развития литературы «гоголевского периода» и определившие лицо «Современника» того времени. По-разному складывались потом отношения Тургенева с литераторами, входившими в «натуральную школу» и сотрудничавшими на первых порах с журналом «Современник», но неизменным оставалось его отношение к Белинскому.
После смерти Белинского в 1848 году руководство «Современником» полностью принял на себя Некрасов, а идейные позиции журнала стали определять статьи критиков революционно-демократического направления Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова. Но поначалу в нем продолжали сотрудничество писатели и критики, стоявшие на других позициях, среди которых были И.А. Гончаров, А.В. Дружинин, А.Н. Островский, Л.Н. Толстой, Д.В. Григорович.
Тургенев также активно принимал участие в публикациях «Современника», хотя с 1847 по 1850 год он безвыездно жил за границей, а в 1852-1853 годах находился в ссылке в имении Спасское-Лутовиново за публикацию в 1852 году некролога на смерть Гоголя. Тургенев назвал его великим человеком, «который своим именем означил эпоху истории в нашей литературе».
В «Современнике» были опубликованы не только такие рассказы Тургенева, как «Муму», но и повести, определившие начало нового направления его творчества, — «Гамлет Щигровского уезда», «Дневник лишнего человека», «Затишье» и написанные чуть позже «Ася» и «Фауст».
В них Тургенев обратился к проблеме «лишнего человека» в новых общественных условиях. Потом он продолжил ее разработку в жанре романа — в «Рудине» и «Дворянском гнезде». Позицию Тургенева определяет отрицательное отношение к бездеятельности дворянской интеллигенции, ее неумению найти свое место в жизни. Такой подход в целом соответствовал позиции Чернышевского и Добролюбова. Повесть «Ася», а потом романы «Рудин» и «Дворянское гнездо» были высоко оценены ими.
Но уже в «Рудине» отношение писателя к герою не было однозначным. Еще более это относится к Лаврецкому из романа «Дворянское гнездо», опубликованного в 1858 году и имевшего огромный успех. Лаврецкий — герой, собравший в себе лучшие качества патриотически и демократически настроенного русского дворянства. За его личной судьбой встает вопрос об исторических судьбах целого сословия.
Человеком удивительной нравственной чистоты и чуткости предстает в романе и Лиза Калитина. Трагическая история любви Лизы и Лаврецкого составляет поэтическую основу романа, но в ней содержится и его важнейшая мысль. Оба они осознают порочность жизни, построенной за чужой счет, и не могут освободиться от тайного чувства стыда за свое непростительно счастье, что и ведет к разрыву.
В конце романа все же звучат светлые мотивы, связанные с надеждами на новое поколение, которое приветствует герой. Такой финал был воспринят многими, в том числе и ведущими критиками «Современника», как прощание Тургенева с дворянским периодом, а в молодых силах видели «новых людей», разночинцев.
Но отношение самого писателя к этим «новым людям» было весьма сложным, что показал уже следующий его роман «Накануне», опубликованный в январском номере «Современника» в 1860 году. Пытаясь найти нового «героя времени», Тургенев обратил свое внимание на историю болгарского революционера Катранова, о судьбе которого он узнал из рукописи, оставленной ему соседом по имению — молодым помещиком Каратеевым. Эта история и была положена в основу сюжета нового романа, а Катранов стал прототипом его героя — Инсарова.
Идею произведения писатель сформулировал так: «В основание моей повести положена мысль о необходимости сознательно-героических натур ... для того, чтобы дело продвинулось вперед». Такой «натурой» и стал в романе Инсаров, погибающий в борьбе за освобождение родины от турецкого ига.
Не менее важен и образ Елены Стаховой, натуры поэтичной, любящей, жертвенной, страстно желающей быть полезной и нужной людям. Она олицетворяет собой молодую Россию. Самоотверженность и увлеченность Инсарова так поразили ее, что она не только отправляется с ним в Болгарию, но и после смерти Инсарова продолжает его дело.
Добролюбов откликнулся на роман статьей «Когда же придет настоящий день?», в которой отметил, что в лице Елены вся Россия протягивает руку борцам за свободу. Но главное для критика то, что роман, по его убеждению, показывает близость того дня, когда появятся «русские Инсаровы» и начнут борьбу «с нашими внутренними турками».
Под этими «внутренними турками» Добролюбов понимает не только консерваторов, противников реформ, но и близких Тургеневу по духу либералов. Такая трактовка вступила в резкое противоречие с авторской идеей. В романе Инсаров говорит о единении всех сил Болгарии в борьбе за свободу. О таком единении, консолидации всех антикрепостнических сил в России и о примирении партий на основе общенациональной идеи мечтал Тургенев, создавая свой роман.
Таким образом, статья Добролюбова не просто противоречит авторскому замыслу, но без промаха бьет в святая святых убеждений и верований Тургенева — «гения меры». Понятно, почему писатель так противился публикации статьи Добролюбова. Он умолял Некрасова не печатать ее, но Некрасов сделал свой выбор в пользу Добролюбова, и статья появилась на страницах «Современника».
Это послужило поводом для разрыва Тургенева с журналом, у истоков которого он стоял, сотрудничество с которым длилось 15 лет. Это был и разрыв с давними друзьями и соратниками, объединенными памятью о Белинском. Разрыв назревал давно, многие добролюбовские статьи и рецензии вызывали острый протест со стороны Тургенева.
Так, в рецензии на новое издание собраний сочинений Пушкина Добролюбов приписывал великому поэту, которого боготворил Тургенев, не только «поверхностность и пристрастность» взглядов, «слабость характера», но и «чрезмерное уважение к штыку».
Подобные выпады не могли не возмущать не только Тургенева, но и многих других писателей, близких «Современнику». Вместе с Тургеневым из журнала ушли Л.Н. Толстой, И.А. Гончаров, А.Н. Островский. Так закончилась целая эпоха не только этого журнала, но и литературно-общественной жизни России.
На первый взгляд, смысл названия самого известного романа Тургенева вполне очевиден: антитеза «отцы и дети» отражает основной конфликт произведения как с точки зрения общественно-исторических поколений, так и с позиции семейных отношений. В первом случае участниками непримиримого конфликта являются, прежде всего, либерал- аристократ Павел Петрович Кирсанов и нигилист-разночинец Базаров. Семейный конфликт представлен, с одной стороны, разрывом с родителями, характерным для Базарова, и, напротив, восстановлением связей «отцов и детей» между Николаем Петровичем и Аркадием Кирсановыми.
Но можно взглянуть на название романа, а значит, и на его проблематику и основной конфликт, и с точки зрения общефилософских вопросов, столь важных для писателя. Ведь итог сюжетного развития романа — смерть главного героя, что заставляет читателя обратиться от вопросов общественно- политических, исторических, к бытийным — проблемам жизни и смерти. Для чего человек живет, что оставляет он после себя, может ли реализовать свою личность, нарушив общечеловеческие законы развития и жизни на земле?
В этом контексте необходимо совершенно иначе трактовать смысл названия произведения: оно подчеркивает не антитезу, а связь понятий «отцы и дети». Закон жизни, отражающий ее глубинную основу, состоит в том, что в свое время дети становятся отцами, и все повторяется вновь — это общеприродный цикл, в котором заложен религиозно-философский смысл. Главный закон — рождения и смерти всего живого, — согласно христианской традиции, дан природе Отцом — Богом. А значит, нарушение этого основополагающего закона неминуемо ставит Базарова перед проблемами, связанными с религиозным сознанием: это уже конфликт человека как сына Божьего с его небесным Отцом. Видимо, не зря Достоевский связывал образ Базарова с темой бесовства, которая станет главной в его романе «Бесы», написанном почти десятилетие после выхода «Отцов и детей». Действительно, Базаров как материалист, вряд ли согласится с тем, что все в природе определяется по воле Божьей: он сам претендует на место Творца — Бога-Отца («Природа не храм, а мастерская...»). Но что из этого получилось? «Я отрицаю жизнь, а она меня отрицает», — к этому приходит герой перед смертью. Само название «адский камень», которым определяется в романе самое обычное для того времени средство дезинфекции, вызывает зловещие ассоциации. Быть может, это своеобразное осмысление судьбы грешника, нарушившего извечный закон.
Во всяком случае, создается впечатление, что перед смертью Базаров открывает для себя ранее отрицаемый им религиозно-философский смысл жизни: теперь и для него становится ясно, что существует нечто, независимое от его воли, неподвластное ему. Недаром он соглашается на уговоры своих несчастных родителей принять соборование перед смертью — как положено христианину, но при этом отказывается от исповеди. Торжественно, почти библейски звучит диалог старого и молодого Базаровых о долге христианина: «Сын мой» — «Что, мой отец?». Недаром многие исследователи находят здесь переклички с библейским сюжетом о блудном сыне. Ведь и о Базарове можно сказать, что он «сжег все, чему поклонялся, поклонился всему, что сжигал», и пришел, наконец, к Отцу. Даже его знаменитые слова об «угасающей лампаде», сказанные накануне смерти любимой женщине, — это своеобразная метафора христианской кончины.
Интересно, с этой точки зрения, что имена героев романа весьма символичны. Евгений — благородный, Павел — имя апостольское, Фенечка (Феодосия) — дар Бога, Катерина — чистая, Анна — благодать. Показательно, что имя возлюбленной Базарова в его значении «благодать» отражает очень важное христианское понятие. Это свойство Божие, которое проявляется в отношении к падшему человеку, выражаясь в прощении ему грехов и помиловании, вообще в спасении. Базарову не суждено было обрести Анну-благодать, но все же, согласно авторской позиции, его спасение, как и всего человечества, не в науке, не в Отрицании всех основ, а в примирении враждующих начал. Об этом мечтал писатель, создавая свой роман. «В России, в стране всяческого, революционного и религиозного максимализма, стране самосожжений, стране самых неистовых чрезмерностей, Тургенев едва ли не единственный, после Пушкина, гений меры и, следовательно, гений культуры. В этом смысле Тургенев, в противоположность великим созидателям и разрушителям, Л. Толстому и Достоевскому, — наш единственный охранитель», — так говорил в 1909 году русский поэт и религиозный философ Д.С. Мережковский.
С этой позиции интересна еще одна значимая деталь при описании смерти героя романа «Отцы и дети». «Содрогание ужаса» на лице Базарова при обряде соборования может быть осмыслено по-разному: ужас грешника, не подготовленного ко встрече с Богом-Отцом, которому он противостоял всю жизнь; а может быть, это протест бессильного что- либо изменить богоборца, умирающего, но не сломленного; но, возможно, это ужас одержимого (бесноватого) перед лицом Бога, знаком которого является святое миро, которое используется в обряде соборования. Видимо, ни читатель, ни даже сам автор не знают, чего здесь больше — бунта или покаяния. Но очевидно, писатель направляет наши размышления в русло религиозно-философской трактовки.
Именно так понимается роман в интересном исследовании современника Тургенева архимандрита Феодора (А.М. Бухарева). Он подчеркивает, что для преодоления взаимного непонимания поколений необходимо, «чтобы «отцы» сознательно сообразовались с высочайше первообразным для всякого отечества Отцом, все благоволение Которого в Сыне, а «дети» — с верховно-первообразным для всякого сыновства Сыном, в Котором вполне успокаивается дух Отеческий». Как бы ни относится к этой трактовке, очевидно, что она обогащает наше понимание и смысла названия романа, и это проблематики, и героев произведения, возвышая его до значения всеобщего и всечеловеческого, делая роман «Отцы и дети» произведением вневременным, актуальным для прошлого, настоящего и будущего.
В эпоху смены поколений общественных деятелей Тургенев мечтает о возможности союза всех прогрессивных сил. В либералах-дворянах ему бы хотелось видеть больше смелости и решительности, а в демократах-разночинцах — трезвости и самоанализа. «Гений меры», он как бы стремится встать над схваткой, примирить враждующие партии, обуздать противоположности.
В тургеневском призыве к терпимости, его стремлении снять противоречия и крайности непримиримых общественных течений России 60-70-х годов XIX века проявилась особая тревога за судьбы грядущей русской демократии и отечественной культуры. Писатель не уставал убеждать ревнителей российского радикализма, что новый порядок должен быть не только силой отрицающей, но и силой охранительной, что, нанося удар старому миру, он должен спасти в нем все, достойное спасения. При этом писатель опирался на тысячелетний опыт претворения в жизнь главных заповедей христианства: понимания, единения и братской любви.
И может быть, именно потому сегодня творчество Тургенева воспринимается нашими современниками как самое актуальное, отвечающее запросам нашего времени — эпохи больших перемен рубежа XX и XXI века.
В трудные дни духовного бездорожья, на закате молодости, Тургенева поддерживала любовь, которую он пронес через всю жизнь, — яркая, поистине романтическая любовь к выдающейся французской певице Полине Виардо. Средневековое рыцарство со священным культом «прекрасной дамы» светилось в этой любви.
Знакомство их состоялось 1 ноября 1843 года во время гастролей в Петербурге итальянской оперы. «Священным днем» своей жизни назвал Тургенев это событие. Ко времени знакомства с Тургеневым Полина Виардо уже была очень популярна, ее голосом восхищались, поэты посвящали ей стихи, критики писали восторженные статьи. «Голос ее был чистейший меццо-сопрано, самого нежного тембра», — отмечал один из современников певицы.
Полина Виардо была не только замечательной певицей, но и обаятельной женщиной, обладавшей какой-то таинственной, завораживающей красотой, широко образованным человеком и интересным собеседником. Она дружила со многими выдающимися людьми своего времени, например, с известной французской писательницей Жорж Санд, автором знаменитых романов «Индиана» и «Консуэлло».
Тургенев многое принес в жертву своей любви к Полине Виардо. Конечно, были в его жизни другие увлечения и встречи, а в доме матери воспитывалась его дочь Полина, о которой писатель заботился до конца своих дней.
Но именно семья Виардо постепенно становится для него родной, а их дом — его вторым домом. Он подолгу живет в их имении Куртавнель, недалеко от Парижа, сопровождает Виардо в ее многочисленных гастрольных поездках, а ее мужу Луи Виардо, переводчику и критику, помогает переводить русских классиков.
С начала 1860-х годов писатель постоянно живет за границей, лишь изредка приезжая в Россию — обычно лето он стремился провести в родном имении Спасское-Лутовиново. Но теперь и за границей у него появляется собственный дом.
Весной 1863 года Полина Виардо простилась с парижской публикой и переехала с семьей в немецкий город Баден- Баден. Вслед за нею и Тургенев приобрел здесь участок земли, прилегавший к вилле Виардо, и построил дом. Торопливые наезды в Москву и Петербург становятся все более редкими, он рвется в Баден-Баден к единственной любви своей жизни. Письма Тургенева к Полине Виардо по-прежнему полны почти юношеского огня:
«Ах, мои чувства к вам слишком велики и могучи. Я не могу больше жить вдали от Вас, день, когда мне не светили Ваши глаза, — день потерянный».
Эта светлая любовь* пронесенная до конца жизни, поддерживала, давала надежду, вдохновляла на творчество. В годы жизни за границей Тургенев пишет меньше, чем прежде — сказываются возраст, болезни. Но его творческая энергия не иссякает до самых последних дней. Ее питают две самые большие любви писателя — любовь к прекрасной женщине и любовь к далекой родине.
Недаром уже совсем немолодой писатель создает совершенно удивительные по силе и свежести произведения о любви — повесть «Вешние воды», близкую по тематике ранним повестям «Ася» и «Первая любовь»; мистико-философские новеллы о любви, жизни и смерти «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич».
За границей созданы и два последних романа Тургенева. В 1867 году в «Русском вестнике» был опубликован роман «Дым», в котором показан период брожения умов. Роман не принес писателю успеха, со всех сторон посыпались нападки, выражения недовольства тем, как писатель изобразил различные общественные силы. Другой роман — «Новь», увидевший свет в 1877 году, — связан уже с новой эпохой жизни России. Тургенев изобразил здесь революционную молодежь, готовую пожертвовать жизнью во имя народа, — прежде всего в образах Нежданова и Марианны. Роман «Новь» также вызвал множество самых разноречивых откликов, но передовые круги русского общества встретили его сочувственно. Так началось «возвращение» к писателю его читателя, прежде разорванные связи вновь стали соединяться.
В те же годы произошло символическое событие. В 1875 году сын поэта В.А. Жуковского, Павел Васильевич, передал Тургеневу хранившийся у его отца пушкинский талисман-перстень. Устойчивое предание гласит, что некогда считалось традицией вручать этот перстень как знак всеобщего признания одному из живущих русских поэтов. И вот к Тургеневу потянулись толпы поклонников и в Спасское- Лутовиново в России, и за границей — во Франции — на виллу в Буживале под Парижем, приобретенной совместно Тургеневым и семейством Виардо в 1874 году.
Ведь уже с шестидесятых годов имя Тургенева, во многом благодаря его связям с семьей Виардо, становится широко известным не только в России, но и на Западе. Полина Виардо, хорошо знакомая со многими известными деятелями культуры, ввела в их круг и Тургенева. Тесные дружеские отношения он поддерживал с такими выдающимися писателями, как Гюстав Флобер, автор знаменитого романа «Мадам Бовари»; Эмиль Золя, основоположник особого направления — натурализма — во французской литературе; Ги де Мопассан, блестящий и остроумный новеллист, автор романов «Жизнь» и «Милый друг». Все они высоко ценили художественное мастерство Тургенева, учились у него.
Так, Тургенев стал первым из русских писателей, признанным на Западе — до грядущей славы Толстого и Достоевского было еще далеко. В 1879 году в Англии Оксфордский университет присвоил ему степень доктора естественного права за содействие «Записками охотника» освобождению крестьян. Тургенев справедливо гордился и тем, что он стал пропагандистом русской литературы и культуры на Западе: переводил, редактировал переводы русских авторов, вместе с мужем Полины — Луи Виардо — содействовал их изданию.
Одно омрачало жизнь великого художника слова на закате его дней: он был вдали от родины, и любимая женщина очень ревниво относилась к его стремлению подольше задержаться в родных для сердца местах. Ведь теперь и в России, наконец, к нему пришло долгожданное признание.
Приезды писателя в Россию в 1879-м и 1880-м годах превратились в шумные чествования его таланта, особенно во время пушкинских торжеств в Москве по случаю открытия памятника поэту. Писатель повсюду был желанным гостем. Его приглашали выступать на всякого рода литературных и благотворительных вечерах, а квартира, в которой он останавливался, тут же превращалась в место паломничества. Толпы поклонников следовали за ним, причем особенно горячо приветствовала знаменитого писателя молодежь, считавшая Тургенева своим учителем и единомышленником.
Тургенев был счастлив: наконец пришел столь долгожданный и заслуженный успех, признание читателей, для которых он трудился всю жизнь. Казалось, наконец-то соединилось несоединимое: родина, любовь, вдохновение. И несмотря на болезни и нездоровье, писатель принимается за новую работу, ставшую его лебединой песней — она получила название «Стихотворения в прозе».
Эта книга, вышедшая за год до смерти писателя, состоит из отдельных небольших по объему произведений, написанных ритмизированной прозой. Она представляет собой лирический цикл, удивительный сплав поэзии и прозы, позволяющий вместить «целый мир» в зерно небольших размышлений, названных автором «последними вздохами ... старика». Но как молодо звучат многие прекрасные стихи этого цикла! Ведь в них по-прежнему дышит любовь. Недаром П.В. Анненков назвал их «тканью из солнца, радуги и алмазов, женских слез и благородства мужской мысли».
А завершалась эта книга стихотворением, ставшим торжественным гимном русскому языку, отразившим еще одну великую любовь писателя — любовь к России, веру в ее будущее: «Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!».
Эти две великие любви, пронесенные через всю жизнь, поддерживали Тургенева, когда для него настали дни тяжких испытаний: мучительная болезнь приковала писателя к постели. Тургенев умер 22 августа (3 сентября н.с.) 1883 года в 2 часа пополудни в Буживале. В бреду, прощаясь с Полиной Виардо и ее семьей, он, казалось, забывал, что перед ним французы, и говорил с ними по-русски. Картины русской жизни, родные места витали в его угасающем сознании: «Прощайте, мои милые, мои белесоватые...» — были его последние слова. На родине нашел он свое последнее пристанище: согласно завещанию Тургенев похоронен в Петербурге, на Волновом кладбище, рядом с Белинским. А его творчество, в котором воплотилось все — «и жизнь, и слезы, и любовь», — теперь принадлежит миру.
Литература к разделу
1. Беляева И.А. Творчество Тургенева. М., 2002.
2. Чернов Н.М. Тургенев И.С. в Москве. М., 1999.
3. Недзведский В.А., Пустовойт П.Г., Полтавец Е.Ю. И.С. Тургенев: «Записки охотника», «Ася» и другие повести 50-х годов, «Отцы и дети». М., 2000.
4. Лебедев Ю.В. Тургенев. М., 1990.
5. Троицкий В.Ю. Книга поколений: О романе И.С. Тургенева «Отцы и дети». М., 1979.
6. Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев). Разбор двух романов, касающихся важных затруднений и вопросов современной мыслительности и жизни: «Что делать?» г. Чернышевского и «Отцы и дети» г. Тургенева // Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев). О духовных потребностях жизни. М., 1991. С. 115-183.
7. Дмитриев А.П, «Отцы и дети» И.С. Тургенева глазами духовных критиков // Литература в школе. 1996. № 5.
8. И.С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1982.
9. Тургенев в воспоминаниях современников. В 2 тг. М., 1969.