Детство — это время, когда закладываются основы личности, определяется то, что дает импульс ее развитию. Вот почему так важно понять, что формировало будущего писателя, что вошло в его душу с ранних лет и затем претворилось в его творчестве. Мы хорошо знаем историю жизни Пушкина, Лермонтова, Толстого, Достоевского и многих других замечательных русских писателей. А вот о Салтыкове, ставшем впоследствии писателем Щедриным, сведения очень скупы: как правило, упоминается о его службе, вятской ссылке и работе в журналах. Но дар писателя-сатирика, которым обладал Щедрин, поистине уникален: для него необходимы особые личностные качества, особый взгляд на мир. Как же он формируется, что лежит в его основании? Быть может, понять это нам поможет детство писателя.
Жизнь его была насыщенной и во многом необычной: прежде чем прославиться как сатирик, Щедрин прошел большую школу жизни, школу испытаний и потерь, надежд, ошибок, разочарований и открытий. А началась она еще в детстве. Он родился 15 января (27 по старому стилю) 1826 года в семье богатых помещиков Тверской губернии Салтыковых в селе Спас-Угол. Оно получило такое название из-за того, что находилось на «углу» уезда и губернии. Село делилось на две части: сельцо Спасское, где находилась помещичья усадьба, и деревню, в которой жили крестьяне.
Отец писателя Евграф Васильевич Салтыков принадлежал к старинному дворянскому роду. Получив неплохое для своего времени образование, он знал четыре иностранных языка, много читал и даже писал стихи. Карьеры он не сделал, и выйдя в отставку в 1815 году, решил поправить свое неважное материальное положение выгодной женитьбой. Свадьбу сыграли в 1816 году. Немолодой уже сорокалетний дворянин женился на пятнадцатилетней дочери довольно богатого московского купца Ольге Михайловне Забелиной. Сразу же после свадьбы молодожены поселились в родовом поместье Салтыковых селе Спас-Угол. Незадолго до свадьбы Евграф Васильевич закончил здесь постройку нового барского дома, где и родились их дети: Дмитрий, Николай, Надежда, Вера, Любовь, шестым был Михаил, а после него появились на свет еще два брата — Сергей и Илья. Всего — 8 детей! Пожалуй, даже для дворянских семей той эпохи многовато: обычно было 3-4, иногда пятеро детей, но восемь! Как могло такое «многолюдство» отразиться на детстве писателя?
Мы знаем, как не хватало в детстве материнской ласки Пушкину — но у него была няня. Рано остался без матери Лермонтов — но у него была любящая бабушка. Щедрину, кажется, повезло больше: его родители прожили достаточно долго, было много братьев и сестер. Но атмосфера в семье сложилась крайне напряженная. Дело в том, что Ольга Михайловна отличалась крутым нравом, который сказывался и в отношении к мужу и детям. Несмотря на свою молодость, она проявила такую силу характера и властность, что вскоре подчинила себе всех, в том числе и собственного мужа. Она установила в усадьбе твердый распорядок, ввела строгий учет доходов и расходов. Вскоре стараниями Ольги Михайловны Салтыковы стали крупнейшими землевладельцами в уезде, имение превратилось в высокодоходное хозяйство, основанное на самых передовых для того времени достижениях. Но какой ценой это достигалось?
Накопительство сопровождалось поразительным скопидомством. Ольга Михайловна экономила на всем: на еде, на одежде, на образовании детей. Писатель вспоминал об этих чертах домашнего быта:
«К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого хлеба; затем завтрака не было, так что с осьми часов до двух (время обеда) дети буквально оставались без пищи. За обедом подавались кушанья, в которых главную роль играли вчерашние остатки».
Но мало того: полуголодная жизнь детей в богатейшей семье проходила на фоне постоянных скандалов между родителями. Сказывалась большая разница в возрасте, воспитании, характерах, привычках, темпераменте. Ольга Михайловна не имела образования, даже писать она научилась только в Спасском. Евграф Васильевич, и живя в деревне, сохранял интерес к чтению, в том числе и религиозной литературы. Он массу времени отводил церковным делам, особенно внимательно относился к церкви, которая высилась напротив усадьбы. Здесь крестили Салтыковы своих детей, здесь находилась и фамильная усыпальница, где был похоронен отец писателя, умерший в 1851 году.
Но религиозность отца не спасала семью от раздоров. В результате оказывалось, что те заповеди, о которых говорилось в священных книгах, на деле не имели ничего общего с реальной жизнью, где не было главного — любви к ближнему. А потому, как говорил писатель, «религиозный элемент сведен был на степень простой обрядности».
Атмосфера постоянной вражды, ругани навсегда запала в чуткую душу маленького Миши. Особенно страшно было то, что это касалось и детей. Вместо родительской ласки были подачки одним и тумаки другим. Дети разделялись на «любимчиков» и «постылых». Писатель так вспоминал о своем детстве:
«Что же касается до меня лично, то я, не будучи «постылым», не состоял и в числе любимчиков, а был, как говорится, ни тех, ни сех. Вообще я прожил детство как-то незаметно и не любил попадаться на глаза, так что, когда матушка случайно встречала меня, то и она словно недоумевала, каким образом я очутился у ней на дороге».
Как непохоже все это на те «дворянские гнезда», которые показал нам в своих романах современник Салтыкова- Щедрина Тургенев! Насколько отличалась обстановка детства будущего писателя-сатирика от той, в которой рос другой великий русский писатель Лев Николаевич Толстой! Достаточно сравнить лишь два произведения, написанные на автобиографической основе, — «Детство» Толстого и «Пошехонскую старину» Салтыкова-Щедрина, — чтобы понять эту разницу.
Но, пожалуй, еще сильнее Щедрина поразили детские впечатления, связанные с отношением к крепостным. Он вспоминал об этом с чувством внутреннего содрогания: «Я вырос на лоне крепостного права. Все ужасы этой вековой кабалы я видел в их наготе». Рачительная и умелая хозяйка, Ольга Михайловна в обращении с крестьянами была расчетливо-жестокой. Будущему писателю довелось в детстве не раз наблюдать сцены изуверских истязаний, брани, побоев. Людей приравнивали к вещам. Дворовых девок, чем-либо провинившихся, могли выдать замуж за самых никудышных мужиков, за малейшее неповиновение крестьян секли, продавали. И все это считалось нормой, законным средством, позволяющим поставить на ноги хозяйство.
Картина народных страданий дополнялась еще и теми впечатлениями, которые запомнились будущему писателю после первого посещения Троице-Сергиевой лавры. В 1831 году мать повезла его с братом Дмитрием в Москву, чтобы определить в учебное заведение, где можно было продолжить образование, полученное дома. Дорога их пролегла через Троице- Сергиеву лавру, находившуюся в 70 верстах от Спасской усадьбы.
Еще издали путнику открывался живописный вид на сказочный ансамбль Троицкого монастыря, окруженного мощными белыми крепостными стенами с красными боевыми башнями. За ними виднелись соборы с золотыми куполами, легкая, устремленная ввысь колокольня и цветисто-пестрые дворцы. В самом монастыре было полно нищих и калек, которые усаживались по обеим сторонам аллеи и тоскливо голосили. В «Пошехонской старине», вспоминая о впечатлении, произведенном на него видом несчастных людей, Щедрин писал:
«Никогда я не видел столько физических уродств,... как здесь. Я был до такой степени ошеломлен и этим зрелищем и нестройным хором старческих голосов, -что бегом устремился вперед, так что матушка ... едва успела догнать меня».
Совсем иначе выглядели монахи, щеголеватые, в шелковых рясах и с разноцветными четками: «Монахи были большею частью молодые, красивые, видные и, казалось, полные сознанием довольства, среди которого они жили», — писал в «Пошехонской старине» Салтыков-Щедрин.
Но были и впечатления совсем иного рода. Надолго запомнилась ему церковная служба, сопровождавшаяся песнопениями: «Особенно понравилось мне пение старцев. Заунывное, полное старческой скорби, оно до боли волновало сердце... Матушка плакала; ... я тоже чувствовал на глазах слезы», — вспоминал Щедрин.
В Троице-Сергиевой лавре Салтыков-Щедрин бывал не раз и впоследствии. Но впечатления от первого посещения были, несомненно, самыми сильными. Они нашли место и в «Губернских очерках», и в «Господах Головлевых», и в «Пошехонской старине». Так, солдат Пименов рассказывает легенду о Сергии Радонежском, Иудушка Головлев мечтает найти успокоение от жизненных треволнений у Троицы. В «Пошехонской старине» Щедрин дал точное описание дороги от Троице-Сергиевой лавры до Москвы.
Были и светлые воспоминания, связанные с родными местами, где прошло его детство. Окрестности имения давали упокоение душе, настраивали на созерцательный, мечтательный лад. С запада почти вплотную к усадьбе подходил лес. Там было полно дичи, грибов и ягод. Писатель отмечал: «Замечательно, что я родился и вырос в деревне. Я знал, что такое лес, и множество раз даже хаживал туда за грибами и ягодами». На востоке лес уступал место кустарниковым зарослям болота, по которому в двух верстах от усадьбы медленно несла свои воды в зарослях осоки река Вьюлка. За ней на возвышенности виднелась деревня Никитское. Оттуда и из других окрестных деревень по праздникам шли в Спасскую церковь мимо господского дома вереницы богомольцев. Потом парни и девушки водили хороводы, слышны были песни крестьян. Все это тоже наполняло душу впечатлительного мальчика, внося в нее светлые порывы, настроения умиротворения и радости.
Так исподволь шло формирование будущего писателя с характерным для его творчества сочетанием жесточайшей социальной сатиры и поразительной устремленности к светлому, идеальному началу. На пересечении этих двух, казалось бы, взаимоисключающих тенденций и сформировался уникальный, неповторимый щедринский стиль, определивший его писательский дар.
В нашем сознании Царскосельский лицей связан с именем Пушкина — самого яркого явления из числа его блестящего первого выпуска. Но и потом в этом замечательном учебном заведении в разные годы учились многие известные люди, среди которых особое место занимает великий русский сатирик Салтыков-Щедрин. Именно там сформировалось и развилось его серьезное увлечение литературой, в те годы появились в его жизни те люди, общение с которыми во многом повлияло на становление его взглядов, тогда же определился и круг интересов.
Примечательно, что поначалу Михаил не хотел учиться в Лицее. Получив прекрасную подготовку домашними учителями в родовом имении Спас-Угол, он в 1836 году успешно сдал экзамены и сразу поступил в третий класс шестиклассного Московского Дворянского института, образованного из Московского университетского пансиона. Это было одно из старейших учебных заведений России, с давними традициями. Здесь в разное время учились такие выдающиеся люди, как Жуковский, Грибоедов, Баратынский, Вяземский, Лермонтов и многие другие. Учился Михаил хорошо. В классном журнале против его имени значилось: «Отличен в успехах и достоин в поведении». На торжественном акте 5 июня 1837 года Салтыков выступил с чтением стихотворения И. Дмитриева «Москва».
Учеба в Дворянском институте, задача которого, как говорил Щедрин, состояла в подготовке «питомцев славы», поначалу ему нравилась. Но через год был назначен новый инспектор, который, по словам Щедрина, «до тонкости изучил вопрос о роли, которую должна играть средняя часть тела в деле воспитания юношества». Проучившись в институте неполных два года, Щедрин оставил его. Он мечтал поступить в Московский университет, но, вопреки его намерению, в апреле 1838 года в числе двух лучших учеников он был отправлен в Императорский Царскосельский лицей, где обучался в 1838-1844 годах.
Михаил ехал в Петербург без всякого желания, однако через непродолжительное время увлекся словесностью, которая традиционно преподавалась в Лицее на очень высоком уровне. Вот что вспоминал сам писатель об этом:
«Влияние литературы было в лицее очень сильно: воспоминания о Пушкине обязывало. ... Журналы читались с жадностью, но в особенности сильно было влияние «Отечественных записок», и в них критики Белинского».
В лицее Салтыков начал писать стихи и дебютировал в печати как поэт. Первое его стихотворение «Лира» было опубликовано в 1841 году в журнале «Библиотека для чтения» с посвящением Пушкину, а в 1844-1845 года еще восемь появились в «Современнике». Лицеисты считали его преемником Пушкина. По существовавшей в Лицее традиции, он даже удостоился своеобразного титула «продолжателя Пушкина». Безусловно, в этих ранних стихах сильно чувствуется влияние поэзии Пушкина, а также романтической лирики Лермонтова. Юношеские стихи Салтыкова поражают своей мрачной окраской. На них лежит печать вовсе не отроческой безрадостности и неудовлетворенности. В «Лире» появляются «два мужа» с «русского Парнаса», примечательные тем, что
К ним звуки от неба слетели
И приняли образ земной.
Установлено, что Салтыков имел в виду Державина и Пушкина. В стихотворении ясно выражена мысль о лире как единственном «утешении средь бурь и волнений земли»: лишь она способна облечь «в волшебные звуки» «мира безжизненный холод». Как все это непохоже на известные нам произведения писателя-сатирика! Но его горький взгляд и устремление к идеалу, столь характерные для творчества зрелого мастера, угадываются уже здесь. Интересно, что даже внешность Салтыкова тех лет по-своему примечательна. Вот как вспоминает современница писателя о Салтыкове- лицеисте:
«Юный Салтыков и тогда не отличался веселым выражением лица. Его большие серые глаза сурово смотрели на всех, и он всегда молчал... Он всегда садился не в той комнате, где сидели все гости, а помещался в другой, против дверей, — и оттуда внимательно слушал разговоры».
Каков же круг общения молодого Щедрина? Помимо лицейских приятелей, это литературная среда, прежде всего круг поэта Михаила Николаевича Языкова, друга Пушкина. Именно в доме Языкова Салтыков познакомился с Белинским, влияние которого сыграло определяющую роль в его идейном развитии. Сам он так вспоминал об этом:
«Мы усердно следили за тогдашними русскими журналами, пламенно сочувствовали литературному движению сороковых годов и в особенности с горячим увлечением относились к статьям критического и полемического содержания. То было время поклонения Белинскому...».
Другим человеком, влияние которого на молодого Салтыкова также было велико, стал Петрашевский, с которым будущий сатирик познакомился еще в Лицее. Хотя Петрашевский был на несколько курсов старше, они подружились и часто проводили время вместе, обсуждая журнальные новинки и мечтая о литературной деятельности. Среди книг, которые вызывали у них особый интерес, были зарубежные издания, излагавшие новейшие теории политэкономии и социалистические идеи Сен-Симона, Фурье и других утопистов. Чуть позже Салтыков стал активно участвовать в собраниях молодежи, составившей круг петрашевцев, — знаменитые «пятницы», на которых бывал и молодой писатель Федор Михайлович Достоевский, уже завоевавший себе место на литературном Олимпе романом «Бедные люди». Об этих собраниях Салтыков вспоминал:
«Каждый вечер лились шумные и живые речи, приправленные скромной чашкой чая; каждый вечер обсуждались самые разнообразные и смелые вопросы политической и нравственной сферы; от этих бесед новая жизнь проносилась над душой, новые чувства охватывали сердце, новая кровь сладко закипала в жилах».
Но общение с Петрашевским не только помогло формированию идейных позиций Салтыкова-Щедрина, но и сыграло немалую роль в укреплении того иронического отношения к окружающему, которое пробудилось в будущем сатирике еще в Лицее.
Сам Петрашевский был человеком острым на язык, дерзким, задиристым. На своих «пятницах» именно Петрашевский ввел в речевой обиход собраний тот издевательский по отношению к власти метафорический «эзопов» язык, в котором слова приобретали совершенно отличный от общепринятого смысл. Так, например, «действительный статский советник» употреблялось вместо слова «дурак», а Николай I именовался «богдыханом». Задача выставлять напоказ неправильные действия правительства и делать его тем самым смешным оказалась близка будущему писателю-сатирику.
Но вскоре это плодотворное общение, начавшееся с лицейских лег, завершилось. В начале 1847года Салтыков порвал с петрашевцами: в кружке появилось много посторонних и случайных людей, с которыми у него не было общих интересов. Годы учебы закончились, а вместе с ними уходила в прошлое и лицейская дружба. Наступала пора вступления в самостоятельную взрослую жизнь, которая пробудила новые интересы, определила новый круг занятий. После окончания Лицея Салтыков поступил на службу в канцелярию военного ведомства, но главным его делом постепенно становилась литература и журналистика, которой он посвятил всю свою жизнь.
Нам хорошо известен писатель Салтыков-Щедрин, автор «Истории одного города» и романа «Господа Головлевы», неподражаемых «Сказок» и многих других сатирических произведений. Но Щедрин был при этом активным участником журнальной полемики, сотрудником знаменитого некрасовского «Современника», а потом и руководителем «Отечественных записок». В общей сложности его деятельность в области журналистики продолжалась, правда со значительными перерывами, почти 40 лет! С чего же все начиналось?
После окончания Царскосельского лицея, где явно обозначился интерес будущего писателя к литературе, Салтыков обращается к журналистике. Он пишет рецензии, которые публикуются в «Отечественных записках» и «Современнике» без подписи, как было принято в то время.
Какие же проблемы интересуют в то время писателя? В рецензиях тех лет основной вопрос — воспитание подрастающего поколения. Салтыков выступает против оторванного от жизни образования, базирующегося на зубрежке неких умозрительных положений. Он пишет:
«Странная право, участь детей! Их обучают и истории, и нравственности; им объясняют их долг, их обязанности. ... Одно только забывают объяснить им мудрые наставники: именно то, что всего более занимает пытливый ум ребенка, то, что находится у него беспрестанно под глазами».
Действительно, система образования была направлена на воспитание послушных, исполнительных подданных, но ребят совсем не учили думать, размышлять самостоятельно — это считалось опасным для государства. Эту подлинную направленность образовательной системы хорошо понимал Салтыков-Щедрин, высказывая в своих рецензиях мнение, явно идущее вразрез с официальным.
Еще одно важное качество первых рецензий Салтыкова — это их острая критическая направленность и насмешливый, язвительный тон. Так оттачивается перо будущего сатирика, вырабатывается его стиль и основные идейные позиции. С другой стороны, первые же литературно-критические опыты заставили его более пристально сопоставить книги с жизнью. Они не только расширяли его кругозор, но и приучали к самостоятельности мышления, суждений и оценок. Они вырабатывали в нем требовательное отношение к литературе, к печатному слову вообще. Они дали ему почувствовать убийственную силу насмешки как эффективнейшей формы идейно-эстетической оценки неприемлемых для него явлений. Таков был результат той первоначальной школы, которую дала Салтыкову-Щедрину работа в журналах в 1840-е годы.
Затем он увлекся собственно литературным творчеством, обратившись к прозе. А дальше были годы вятской ссылки, заботы, связанные со служебными обязанностями, и отчаянные попытки получить разрешение вернуться в Петербург. Это оказалось возможным лишь через 8 лет. Салтыков вернулся из ссылки в январе 1856 года, вернулся человеком, много пережившим, много познавшим, но не утратившим веры в свои силы, истосковавшимся по литературному труду.
Он вступает в редакцию журнала «Современник» в тяжелое время — в 1861 году умирает ведущий критик «Современника» Н.А. Добролюбов, идеи которого и взгляды на литературу и ее задачи оказали влияние на Щедрина. В 1862 году был арестован фактический руководитель «Современника» Н.Г. Чернышевский, а деятельность журнала приостановлена на 8 месяцев. По истечении этого срока Щедрин начинает свою работу в редакции журнала вместе с Н.А. Некрасовым, продолжая традиции Чернышевского и Добролюбова.
1863-1864 годы — время активной журнальной деятельности Салтыкова. Он ведет в «Современнике» публицистическое обозрение «Наша общественная жизнь», разоблачая деятельность вчерашних консерваторов и крепостников, вскрывая мелочный характер совершающегося обновления. Он пишет литературно-критические статьи и рецензии, отстаивая принципы реализма и высокой гражданственности в литературе. Он выступает с полемическими заметками по ряду злободневных вопросов современной жизни.
В это же время выходят два новых сатирических сборника Щедрина — «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе», вобравшие в себя произведения, написанные в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Наиболее значительными из них были рассказы об обитателях города Глупова, в которых нашли отражение впечатления писателя от пребывания в Рязани и Твери.
Активная сатирическая и публицистическая деятельность Щедрина в «Современнике» еще более упрочила его положение в литературе. Вместе с тем она возбудила негодование тех, против кого была направлена. На страницах ряда периодических изданий появляются статьи, авторы которых стремятся дискредитировать Салтыкова. При этом писателя обвиняли как в том, что он «неисправимый сатирик», который продолжает свои обличения, не замечая изменений в жизни после отмены крепостного права, так и в том, что его сатира «беззубая», обличения недостаточны, это «смех ради смеха». Последнее обвинение было выдвинуто Д.И. Писаревым и отразило позицию журнала «Русское слово», у которого были серьезные разногласия с «Современником».
Несправедливые, оскорбительные нападки со стороны ряда печатных органов, внутриредакционные расхождения с некоторыми из сотрудников «Современника», постоянные цензурные придирки, а нередко и запрещение того или иного рассказа — все это заставило Салтыкова осенью 1864 года уйти из журнала и на какое-то время прервать свою литературную деятельность. Но уже в 1868 году, окончательно порвав с государственной службой, Салтыков возобновляет свою работу в журнале — только теперь, после закрытия «Современника» в 1866 году, он приходит работать в «Отечественные записки», возглавляемые его давним соратником Некрасовым. С этим журналом неразрывно связана вся дальнейшая жизнь Щедрина, вплоть до 1884 года — до закрытия журнала. Все эти годы Щедрин был одним из самых активных руководителей журнала, а с 1878 года, после смерти Некрасова, стал его редактором.
Борьба Щедрина с цензурой в эти годы была поистине героической, она отняла у него много сил и здоровья. Но и эта школа жизни не прошла для него даром. Именно тогда сформировался тот поразительный эзоповский язык, который стал главным художественным средством писателя-сатирика, его отличительной особенностью.
В это же время активно развивалось и его литературное творчество. В период с 1868 по 1881 год Щедрин написал большинство своих самых крупных и знаменитых произведений. Среди них цикл сатирических рассказов «Помпадуры и помпадурши» (1863-1873), сатирический роман-хроника «История одного города» (1871), знаменитый роман «Господа Головлевы», (1880) и многие другие произведения. Все они давали сатирически точную и обоснованную оценку тем процессам, которые происходили в общественно-политической и экономической жизни России. Одновременно с романом «Господа Головлевы» Салтыков-Щедрин создает сатирические циклы: «В среде умеренности и аккуратности», «Убежище Монрепо», «Круглый год» и другие произведения, где рисует консервативную Россию, страдания русского народа, оживление крепостнических идеалов, новых буржуазных деятелей. Изображению политической реакции 1880-х годов Щедрин посвятил большинство произведений последнего периода своего творчества: роман «Современная идиллия», «Пошехонские рассказы», «Недоконченные беседы», «Письма к тетеньке», «Пестрые письма».
В последнее десятилетие своей жизни Салтыков-Щедрин, будучи смертельно больным, ведет огромную творческую и редакторскую работу. Он отстаивает каждый номер журнала, продолжавшего свои публикации, несмотря на жесточайшие цензурные гонения. Эта школа жизни завершилась для него только в 1884 году, когда «Отечественные записки» были закрыты, а несколько его сотрудников арестованы. Щедрин был потрясен случившимся и глубоко переживал. Он писал:
«Закрытие «Отечественных записок» произвело во всем моем существе нестерпимую боль... В будущее покуда не заглядываю. Вижу, что связь моя с читателем порвана, а я, признаться, только и любил, что эту полуотвлеченную персону, которая зовется читателем». Ему как писателю еще суждено было сказать своему читателю последнее слово в уникальном цикле сатирических «Сказок», обращенных к самым широким слоям народа. Но трибуна журналиста отныне оказалась закрыта для Щедрина, отдавшего столько сил литературной борьбе, и закрыта навсегда.
Для нас привычно стало то, что многие великие русские писатели и поэты в разные периоды своей жизни оказывались в ссылке. Южная и Михайловская ссылка Пушкина, ссылка Лермонтова на Кавказ, арест и ссылка Чернышевского, Достоевского, ссылка в Спасское-Лутовиново Тургенева, а еще раньше — ссылка Радищева, не гов<5ря уже о трагической судьбе многих писателей XX века в годы сталинских репрессий. Не избежал этой участи и великий русский сатирик Салтыков-Щедрин. Как пережил он эти годы тяжелых испытаний, что дали они ему как писателю и человеку?
Закончив Царскосельский лицей, Салтыков в чине титулярного советника в 1844 году поступил на службу в канцелярию Военного Министерства. Но успешно начавшаяся карьера, на которую мать писателя возлагала большие надежды, неожиданно прервалась. Это оказалось связано с началом литературного пути писателя. Дело в том, что в 1847-1848 годах появились две его повести — «Противоречия» и «Запутанное дело». Оба произведения, созданные в духе «натуральной школы», по мнению цензуры, содержали в себе «крамолу». Власти были напуганы Французской революцией и потому повсеместно ужесточали меры по пресечению каких-либо оппозиционных идей.
Первая повесть — «Противоречия» — была опубликована в журнале «Отечественные записки» в 1847 году под псевдонимом М. Непанов. Выдуманному романтическому миру мечты Салтыков противопоставляет действительность, которую необходимо познать. Он говорит: «В этом-то усвоении человеком внешнего мира, в этом уяснении отношений своих к нему и состоит главная задача, весь смысл его жизни». Но окружающая человека действительность полна противоречий. Перед этими противоречиями в недоумении останавливается «маленький человек» — герой повести: «Скажите мне, — вопрошает он, — отчего бы это люди в каретах ездят, а мы с вами пешком по грязи ходим?»
Еще более острый и целенаправленный характер носила вторая повесть Салтыкова — «Запутанное дело», написанная в 1848 году и опубликованная в мартовском номере журнала «Отечественные записки». Герой ее — Иван Самойлович Мичулин приехал в Петербург искать счастья, но нашел там только горькую нужду. У него нет работы, нет средств к существованию. Всюду, куда он обращается в поисках работы, его гонят прочь надменные, жестокие чиновники, олицетворяющие собой «благополучное человечество». В результате Мичулин задается тем же вопросом, что и герой «Противоречий». Его интересует, почему одни люди не имеют ничего, умирают с голоду, а другие обладают всем? Сам он влачит жалкое, полуголодное существование и в конце концов умирает. Несомненно, в этой повести чувствуется влияние Гоголя, но она отличается большим радикализмом. В ней появляется, например, образ чудовищной пирамиды, составленной из человеческих фигур, которая олицетворяла собой социально- политическую иерархию существующего общества. Образ этот имел широкое обобщающее значение.
Повесть вышла в дни революционных событий во Франции и вызвала переполох среди правительственных кругов. Один из секретных цензоров политической полиции так охарактеризовал ее: «По моему мнению, общий смысл ее следующий: богатство и почести — в руках людей недостойных, которых следует убить всех до одного».
Было и официальное обоснование гонений, обрушившихся на молодого писателя. При поступлении на службу Салтыков дал собственноручное, требовавшееся от министерских чиновников того времени «Обязательство»: «Я, ниже подписавшийся, объявляю, что не принадлежу ни к каким тайным обществам, как внутри Российской Империи, так и вне оной, и впредь обязуюсь, под какими бы они названиями ни существовали, не принадлежать к оным и никаких сношений с ними не иметь».
И хотя он в «тайные общества» действительно не вступал, а с Петрашевским, с которым подружился еще в Лицее, рассорился из-за различия взглядов на пути преобразования России, Салтыков нарушил одно требование, ставшее особенно серьезным в 1848 году. По тогдашним правилам министерским чиновникам было запрещено печатать свои сочинения без разрешения начальства.
В феврале 1848 года по распоряжению Николая I учреждается «комитет для рассмотрения действий цензуры периодических изданий». Повести Салтыкова, опубликованные незадолго до этого, попались на глаза искателям крамолы, и 29 марта на заседании этого комитета они были признаны предосудительными сочинениями.
Так молодой чиновник Салтыков сразу был взят на заметку. 20 апреля император обращает внимание военного министра князя А.И. Чернышова на то, что в его министерстве служит чиновник, напечатавший произведение, «в котором оказалось вредное направление и стремление к распространению идей, потрясших всю Западную Европу». В ночь с 21 на 22 апреля по распоряжению пришедшего в ярость Чернышева Салтыков был арестован.
Была назначена следственная комиссия, делопроизводитель которой писатель Нестор кукольник увидел в повестях Салтыкова «несомненный талант». Он постарался смягчить участь молодого писателя, но Чернышов оказался непреклонен. По его докладу, поданному императору Николаю I, вышло предписание:
«Государь Император, снисходя к молодости Салтыкова, высочайше повелеть соизволил уволить его от службы по Канцелярии Военного Министерства и немедленно отправить на служение тем же чином в Вятку, передав особому надзору тамошнего начальника Губернии, с тем, чтобы губернатор о направлении его образа мыслей и поведении постоянно доносил Государю Императору».
В 9 часов вечера 28 апреля 1848 года прямо из помещения гаупт-вахты в сопровождении жандармского штабс-капитана Рашкевича и дядьки Платона Салтыков отбыл в Вятку, где ему пришлось остаться на долгих семь с половиной лет. Так начались годы вятской ссылки, ставшие для будущего писателя не только тяжелым испытанием, но и подлинной школой жизни. Молодого писателя, преисполненного высоких гуманистических устремлений, мечтавшего о том, как осчастливить человечество, привели «к общему знаменателю».
Оказавшись в ссылке, Салтыков предпринимает сам и через своих родных попытки вырваться на свободу, но все они терпят крах. Уже в начале марта 1850 года его мать Ольга Михайловна, все мечты которой об успешной государственной службе сына рухнули, сама поехала в столицу, но ничего не смогла изменить. Тоска и отчаяние овладели писателем: он уже не надеялся вырваться из Вятки. Друзей и единомышленников не было. Пошлая провинциальная жизнь окружала его со всех сторон. Все письма его к родным в эти годы крайне мрачны и полны жалоб на скуку, тоску, одиночество.
Единственное, что в какой-то степени утешало ссыльного, это служба. В провинции произвол и бесправие, царившие в самодержавно-бюрократическом государстве, приняли особенно дикие формы. В атмосфере злоупотреблений, вымогательств и взяток деятельность Салтыкова отличалась безукоризненной честностью. Когда мать прекратила высылать ему денежную помощь, рассчитывая, что, подобно другим, ее сын будет брать взятки, он с возмущением написал брату Дмитрию: «Никогда рука моя не осквернится взяточничеством». И этому обещанию Салтыков оставался верен на всех последующих местах службы, до конца жизни он не изменял ему.
Несмотря на тяготы ссыльной жизни, она дала писателю богатейший опыт, подлинное знание реальной действительности и людских нужд, укрепила его критическое отношение к существующему порядку. Сначала Салтыкова определили простым писцом в канцелярии вице-губернатора, но вскоре он назначается на должность старшего чиновника особых поручений при губернаторе. В этом сыграли роль не только рекомендательные письма влиятельных лиц из Петербурга, но и то, что Салтыков выделялся на фоне других местных чиновников своей образованностью, деловитостью, а главное — честностью и неподкупностью. Ему поручаются самые сложные, запутанные и ответственные дела. Несмотря на полицейский надзор, Салтыков занимал в губернии достаточно высокие должности — правителя губернской канцелярии, советника губернского правления. Он много времени проводил в служебных разъездах по губернии, приобретая то знание жизни, которое стало впоследствии основой для его мировоззрения и творчества.
Но положение ссыльного продолжало оставаться для него крайне тяжелым. Никакие прошения не помогали. Только смерть Николая I положила конец затянувшейся ссылке. В сентябре 1855 года после долгих безуспешных попыток наконец-то наступило долгожданное освобождение. Интересно то, что решающую роль в этом сыграла вдова Пушкина Наталья Николаевна, которая после смерти поэта вышла замуж за П.Н. Ланского. В ссылке Салтыков подружился с семьей Пащенко, которые были давними знакомыми Ланских. Когда в сентябре 1855 году генерал-адъютант Ланской приехал по делам службы с семьей в Вятку, Пащенко через Наталью Николаевну попросили его похлопотать за ссыльного литератора, и тот выполнил эту просьбу. Вскоре пришло долгожданное освобождение.
Мы знаем, что для Пушкина годы ссылки были не только временем испытаний, но и периодом становления его «поэзии действительности». Угроза казни, каторга и ссылка сделали автора «Бедных людей» писателем-психологом, философом, автором «великого пятикнижия» — тем Достоевским, которого знает весь мир. А ссылка на службу в Вятку превратила юного чиновника, подписавшего первую журнальную публикацию «Запутанного дела» инициалами «М.С.», — в непревзойденного сатирика Щедрина.
Для нас Салтыков-Щедрин — это прежде всего замечательный русский писатель-сатирик с его неповторимым художественным стилем, сотрудник журнала «Современник», редактор «Отечественных записок», активный участник общественно-политической борьбы. Но большую часть своей жизни он состоял на государственный службе, занимая при этом достаточно высокие посты. Что нам известно об этой стороне жизни писателя? Какое значение она имела для его творчества?
Закончив Царскосельский лицей, Салтыков в чине титулярного советника в 1844 году поступил на службу в канцелярию Военного Министерства. Но успешно начавшаяся карьера, на которую мать писателя возлагала большие надежды, неожиданно прервалась. Это оказалось связано с началом литературного пути писателя: так сразу же служба и творчество для Салтыкова сплелись воедино. Дело в том, что в 1847-1848 годах были опубликованы две повести писателя — «Противоречия» и «Запутанное дело». Оба произведения были созданы в духе «натуральной школы», и, по мнению цензуры, содержали в себе «крамолу»: в них сказалось «вредное направление и стремление к распространению идей, потрясших всю Западную Европу». Власти были напуганы Французской революцией, и потому повсеместно ужесточали меры по пресечению каких-либо оппозиционных идей.
По делу молодого чиновника, оказавшегося под арестом, было вынесено высочайшее предписание: «Государь Император, снисходя к молодости Салтыкова, высочайше повелеть соизволил уволить его от службы по Канцелярии Военного Министерства и немедленно отправить на служение тем же чином в Вятку, передав особому надзору тамошнего начальника Губернии, с тем, чтобы губернатор о направлении его образа мыслей и поведении постоянно доносил Государю Императору». Вечером 28 апреля 1848 года прямо из помещения гаупт-вахты, в сопровождении жандармского штабс-капитана он отбыл в Вятку, где ему пришлось остаться на долгих семь с половиной лет. Так начались годы вятской ссылки, ставшие для будущего писателя не только тяжелым испытанием, но и подлинной школой жизни. Молодого писателя, преисполненного высоких гуманистических устремлений, мечтавшего о том, как осчастливить человечество, привели «к общему знаменателю».
Надежды на карьеру, казалось, были безвозвратно потеряны. Тоска и отчаяние овладели писателем: он уже не надеялся вырваться из Вятки, все хлопоты о возвращении в столицу были бесполезны. Сначала Салтыкова определили простым писцом в канцелярии вице-губернатора, но вскоре он назначается на должность старшего чиновника особых поручений при губернаторе. В этом сыграли роль не только рекомендательные письма влиятельных лиц из Петербурга, но и то, что Салтыков выделялся на фоне других местных чиновников своей образованностью, деловитостью, а главное — честностью и неподкупностью. «Никогда рука моя не осквернится взяточничеством», — утверждал Салтыков в письме брату. И этому обещанию он оставался верен на всех последующих местах службы, до конца жизни он не изменял ему. Ему поручаются самые сложные, запутанные и ответственные дела. Несмотря на полицейский надзор, Салтыков занимал в губернии достаточно высокие должности — правителя губернской канцелярии, советника губернского правления. Он много времени проводил в служебных разъездах по губернии, приобретая то знание жизни, которое так пригодилось ему как писателю.
Долгожданное освобождение пришло только в 1855 году после смерти Николая I. Салтыков вернулся из ссылки в январе 1856 года, вернулся человеком, много пережившим, много познавшим, но не утратившим веры в свои силы, истосковавшимся по литературному труду. Он сразу же принимается за цикл произведений под общим названием «Губернские очерки», в которых стремился правдиво, без прикрас рассказать обо всем, что ему довелось увидеть и услышать за годы ссылки. Отталкиваясь от хорошо известных ему фактов, ситуаций, фигур, писатель рисует выразительные картины провинциальной жизни, стремясь придать им широкое, типическое звучание. Всего за несколько месяцев он создает около десятка рассказов и очерков, действие которых развертывается в губернском городе Крутогорске, своим названием намекающем на Вятку, распложенную на крутом, обрывистом берегу. В 1856 году «Губернские очерки» были опубликованы в журнале «Русский вестник», а подписаны они были неизвестной ранее в литературе фамилией — Н. Щедрин. Так родился великий русский писатель-сатирик.
Но пока творчество еще не стало его главным и единственным делом. Б Вятке он уже подумывал о том, чтобы бросить службу и заняться только литературой. Но жизнь внесла свои коррективы. В ссылке Салтыков познакомился с дочерью вятского вице-губернатора Лизой Болтиной, сделал ей предложение и сразу после возвращения в Петербург женился. Теперь необходимо было обеспечивать семью, поскольку никаких доходов от имения родителей он не получал. Но кроме того, писатель еще верил в то, что на государственной службе он может принести пользу отечеству. Пробыв в Петербурге всего два с небольшим года (1856 — март 1858) он с женой отправляется вице-губернатором в Рязань. Так началось десятилетие его губернского начальствования: в Твери — вице- губернатором, в Пензе — председателем казенной палаты, затем в Туле и вновь в Рязани.
Но и литературная деятельность его в эти годы не прекращалась, более того — служба давала богатый материал для художественного осмысления. В те же годы выходят два новых сатирических сборника Щедрина — «Невинные рассказы» и «Сатиры в прозе», вобравшие в себя произведения, написанные в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Наиболее значительными из них были рассказы об обитателях города Глупова, в которых нашли отражение впечатления писателя от пребывания в Рязани и Твери. Так начал складываться замысел его знаменитой сатирической хроники «История одного города», опубликованной позднее — в 1871 году. Здесь Щедрин рисует целую галерею страшных своей жестокостью и тупостью градоначальников города Глупова, показывает полную несостоятельность власти, с одной стороны, и полное покорство ей жителей города, с другой. В цикле сатирических рассказов «Помпадуры и помпадурши» (1863-1873) Щедрин рисует типы администраторов пореформенного времени, вначале прикрывавшихся либерализмом, а затем сбросивших маску и показавших свое истинное лицо. Самому ему не раз пришлось убеждаться на опыте, насколько тяжело новые идеи проникали в сознание и практику российского чиновничества.
Еще в 1856-1858 годах, работая в Петербурге в Министерстве внутренних дел, Салтыков активно включается в разработку тех проектов обновления администрации, которые тогда начали подготавливаться. Свою служебную деятельность он стремится обосновать теоретически. Сущность его теории состоит в том, чтобы достигнуть прогресса путем либеральных преобразований под руководством просвещенного начальства. Как пишет сам Щедрин, в шутливом тоне эту теорию можно назвать так: «Теория приведения влиятельного человека на правый путь».
Но в действительности все оказалось гораздо сложнее. Так, приняв дела в Рязани, Салтыков сразу заявил представителям дворянства и местной власти: «Я не дам в обиду мужика Будет с него, господа. Очень, слишком даже будет». Но далеко не все согласились с такой позицией. За непримиримое отношение ко всяческим злоупотреблениям чиновников, за защиту крестьян рязанские обыватели прозвали Салтыкова «вице-Робеспьером», писали на него доносы.
Служба не позволяет ему много времени уделять литературе, но зато дает богатейшие жизненные впечатления. Именно в Рязани Салтыков вновь по-настоящему столкнулся с помещичьим сословием. Здесь он почувствовал силу сопротивления дворян против готовящейся реформы — отмене крепостного права Не меньшую силу сопротивления против попыток преобразования оказал и чиновничье-административный аппарат.
Так начала рушиться теория Салтыкова о благородной служебно-бюрократической деятельности, согласно которой честные люди, будучи поставленными на ключевые должности в государстве, смогут решительно изменить сложившийся порядок вещей.
В Твери события развиваются примерно так же, как и в Рязани. Салтыков стремится навести порядок в подчиненном ему административном аппарате, увольняет отъявленных взяточников, вступается за бесправных крепостных крестьян и пытается отдать под суд извергов-помещиков. Он делает все, от него зависящее, чтобы восторжествовала справедливость. Но справедливость почему-то не желала торжествовать, теория «приведения влиятельного человека на правый путь» в очередной раз показала свою несостоятельность.
Но вице-губернаторское кресло позволило ему познакомиться с такими сторонами жизни, которые ранее ему были неведомы. «Высота» власти помогла увидеть гнилость, несостоятельность всех слоев чиновничье-бюрократического аппарата; помогла глубже понять взаимосвязь и взаимозависимость различных пороков и недостатков современного общества.
Когда после небольшого перерыва Салтыков вновь возвращается на службу, у него уже нет иллюзий, но он продолжает активно проводить в жизнь свою программу борьбы с разного рода злоупотреблениями. Недаром этот период его служебной деятельности был назван «войной с губернаторами». Салтыкову все время приходится менять место службы, переезжать из города в город, но он убеждается, что положение дел везде практически одинаково.
За ним укрепляется репутация не просто неуживчивого чиновника, но и опасного человека. В результате весной 1868 года начальник III Отделения, под надзором которого постоянно находился Щедрин, подает Александру II доклад, в котором говорилось: «Управляющий рязанской казенной палатою действительный статский советник Салтыков в продолжение всей своей служебной деятельности ... постоянно обращал на себя внимание высшего правительства, как чиновник, проникнутый идеями, не согласными с видами государственной пользы и законного порядка». В мае 1868 года царь санкционировал увольнение Салтыкова в отставку с запрещением ему впредь занимать какие-либо должности на государственной службе.
Так завершилась для Салтыкова-Щедрина многолетняя школа государственной службы, принесшая столько горя и разочарований, но значительно обогатившая его жизненный опыт, укрепившая его взгляды и мировоззрение, давшая направление его писательскому творчеству.
Литература к разделу
1. Дмитриенко С.Ф. Щедрин: незнакомый мир знакомых книг. М, 1999.
2. Соколова К.Н Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. М., 1993.
3. Тюнъкин К.И. Салтыков-Щедрин и русская литература. Л., 1991.
4. Прозоров В.В. Салтыков-Щедрин. М., 1988.
5. Николаев ДП. М.Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество: Очерк. М., 1985.
6. Бушмин А.С. Эволюция сатиры Салтыкова-Щедрина. Л., 1984.
7. Киселев В.Н. Салтыков-Щедрин в подмосковном крае. М., 1970.