Время художественного плюрализма. Новый этап в общественно-политической жизни страны начался с перестройки, которая привела к заметным сдвигам в экономической и политической жизни государства. Огромным достижением политики этого периода стала свобода слова, которая означала, что литература уходит от жестких цензурных ограничений. Преобладающая коммунистическая идеология в искусстве и литературе сменилась эпохой художественного плюрализма. Благодаря политике гласности появилась возможность публикации ранее запрещенных произведений, созданных в недрах советской литературы такими писателями и поэтами, как М. Горький, М. А. Булгаков, А. П. Платонов, О. Э. Мандельштам, Б. Л. Пастернак, А. А. Ахматова, М. И. Цветаева. Публикуется и целый ряд произведений писателей русского зарубежья — И. А. Бунина, И. С. Шмелева, Е. И. Замятина, М. Алданова, В. В. Набокова и др. В литературном процессе конца 80—90-х годов произведения, созданные в 20—70-е годы, составили пласт так называемой возвращенной литературы. Они воспринимались читателями не только как восстановление «исторической правды», но и как художественное воплощение взглядов, оппозиционных тоталитарному режиму.
Судьбы людей, пострадавших во время сталинских репрессий, нашли отражение в романах «Дети Арбата» А. Н. Рыбакова, «Ночевала тучка золотая...» А. П. Приставкина, «Белые одежды» В. Д. Дудинцева, «Зубр» Д. А. Гранина. Критическим отношением к недавнему прошлому пронизаны романы «Изгой» Б. А. Можаева, «Сандро из Чегема» Ф. А. Искандера, «Упраздненный театр» Б. Ш. Окуджавы, роман-хроника «Московская сага» В. П. Аксенова. Знаковыми произведениями стали поэмы А. А. Ахматовой «Реквием» и А. Т. Твардовского «По праву памяти», посвященные жертвам сталинского террора.
В романе «Белые одежды» В. Д. Дудинцев с документальной достоверностью воссоздал картины времени, когда преследовалась отечественная генетика как отрасль биологической науки. В качестве главного ниспровергателя генетики в романе выступает академик-«выдвиженец» Кассиан Рядно, напоминающий реального деятеля тех лет — «народного академика» Т. Лысенко. Противниками жестокого, лицемерного и беспринципного Рядно выступают в романе Стригалев, Посошков, Дежкин, судьбы которых складываются драматически. Недремлющее око власти приводит к аресту и гибели Стригалева. Смерть предпочитает насилию академик Посошков, который перед самоубийством произносит смертный приговор «лысенковщине». «Ходит по краю» мужественный и самоотверженный Дежкин, который скрывается от преследователей, спасая новый сорт картофеля, выведенный Стригалевым. Глубокий философский смысл романа состоит в том, что подлинные завоевания человеческого разума не могут быть уничтожены силами зла.
Очень близким по тематике «Белым одеждам» Дудинцева оказался роман Д. А. Гранина «Зубр», в котором тоже рассматриваются ужасающие последствия «лысенковщины» в науке и научной этике. Писатель изображает драматические переломы в судьбе известного генетика Н. В. Тимофеева-Ресовского, который, по словам автора, «быть великим при жизни... не умел». Его яркая и сложная жизнь определялась тремя главными принципами: верность науке, порядочность, долг перед предками. После Гражданской войны Тимофеев-Ресовский, которого прозвали Зубром, отдается науке, едет на исследования в Германию и остается там, поскольку в России начались гонения на генетиков. По возвращении на родину в 1945 году он был осужден и отправлен в лагерь, где оказался на краю гибели. Лишь возвращение к работе в отдаленной уральской лаборатории спасло ему жизнь. Здесь Зубр осознал размеры урона, нанесенного «лысенковщиной»: «Пострадали — и надолго — агрономия, селекция, животноводство, физиология, медицина, пострадало мышление людей».
Заметное явление в исторической прозе этого периода — монументальное «повествованье в отмеренных сроках» «Красное Колесо» А. И. Солженицына, состоящее из четырех «узлов» — «Август Четырнадцатого», «Октябрь Шестнадцатого», «Март Семнадцатого» и «Апрель Семнадцатого», составивших десять томов. В новаторском по своему характеру повествовании, где реальные исторические лица соединяются с вымышленными, писатель дает самобытную трактовку истории России.
Большой читательский интерес вызвали повесть В. Г. Распутина «Пожар», романы В. П. Астафьева «Печальный детектив» и Ч. Т. Айтматова «Плаха», появившиеся во второй половине 80-х годов. В них воссозданы картины современной действительности, высказана обеспокоенность авторов духовным обнищанием человека, показаны неприглядные стороны бытовой жизни, преступность, алкоголизм, наркомания. Эти произведения с присущей им резко выраженной авторской позицией воспринимались в обществе как предощущение грядущих перемен.
Характеризуя литературную ситуацию, создавшуюся в стране, писатель В. П. Астафьев на конференции «Современная литература: критерий ценностей» отмечал: «Современная литература, основанная на традициях великой русской литературы, начинается заново. Ей, как и народу, предоставлена свобода... Литераторы мучительно ищут этот путь».
Литературную ситуацию конца 80-х годов — начала XXI века определяют несколько поколений художников слова.
Широкое общественное признание получили произведения писателей-«шестидесятников», которые вошли в литературу в период «оттепели» и сумели громко заявить о себе во время кратковременно возникшей свободы слова. К их числу принадлежат А. И. Солженицын, В. П. Астафьев, В. П. Аксенов, Г. Н. Владимов, А. Т. Гладилин, В. Н. Войнович, А. А. Вознесенский, Е. А. Евтушенко, Б. Ш. Окуджава, Ф. А. Искандер и др. Писательские судьбы этих мастеров слова сложились по-разному, но живой интерес к их творчеству сохраняется и сегодня. В литературной критике за ними все более закрепляется статус классиков современной литературы.
Следующее поколение — писатели 70-х годов («отроки «оттепели», юноши шестидесятых») были лишены всякой творческой свободы. Они испытывали на себе постоянное давление цензуры, идеологических штампов и на определенный период стали «замолчанным», «заткнутым» поколением. Наиболее яркими представителями семидесятников стали И. А. Бродский, С. Д. Довлатов, А. Г. Битов, Вен. Ерофеев, В. С. Маканин, Саша Соколов, Д. А. Пригов, Л. С. Петрушевская, В. С. Токарева. В книге «Русские цветы зла» Вик. Ерофеев, имея в виду ценностные ориентиры литературы этой поры, писал: «С середины 70-х годов началась эра невиданных доселе сомнений не только в новом человеке, но и в человеке вообще. Новая русская литература засомневалась во всем без исключения: в любви, детях, вере, церкви, культуре, красоте, благородстве, материнстве, народной мудрости ... Уже не ГУЛАГ, а сама распадающаяся Россия становится метафорой жизни». Писатели-«семидесятники» могли рассчитывать лишь на собственные способы издания своих произведений, путем «самиздата» и «тамиздата». Так были напечатаны написанная в прозе «поэма» Вен. Ерофеева «Москва—Петушки», романы А. Г. Битова «Пушкинский дом» и Саши Соколова «Школа для дураков», фантастика братьев Стругацких, ряд произведений писателей русского зарубежья. Лишь в конце 80-х годов эти произведения были официально опубликованы.
Перестройка открыла дорогу в литературу новому поколению писателей, у которого появилась возможность художественного исследования жизни и человека в бесцензурном пространстве. В произведениях Ю. Мамлеева и Т. Толстой, Т. Кибирова и Л. Рубинштейна, В. Пелевина и С. Каледина, Л. Улицкой и О. Славниковой, вошедших в литературу в 80—90-е годы, а также в книгах А. Уткина, А. Геласимова, О. Сульчинской, Е. Садур, Б. Ширянова, А. Гостева и др., заявивших о себе в конце 90-х годов и в начале XXI столетия, возрождается интерес к «униженным и оскорбленным», к «маленькому человеку», проявляется внимание к ранее запретным темам, обнажается неблагополучие современной жизни. В предисловии к антологии современной прозы Вик. Ерофеев оценивает молодых писателей как «первое за всю историю России поколение свободных людей, без государственной и внутренней цензуры».
Постмодернизм. Попытки теоретического осмысления новой ситуации в литературе (и шире — в культуре) привели к появлению в литературной критике первой половины 90-х годов термина постмодернизм. Концепция постмодернизма заставляет вспомнить литературную ситуацию конца XIX столетия, когда на смену классическому реализму пришел модернизм с его стремлением к свободному самораскрытию авторов и обновлению художественного языка. Сходные явления произошли и в культуре конца XX века, когда на смену устойчивому мировоззрению в русле ушедшего в небытие социалистического реализма пришел постмодернизм с характерными для него независимостью критических суждений, эстетическим плюрализмом, разочарованием в гуманистических ценностях и общепризнанных авторитетах.
Постмодернизм как философское, культурологическое течение возник во Франции в 60-е годы прошлого века в ситуации сопротивления интеллектуалов натиску массовой культуры. Наиболее известными зарубежными писателями-постмодернистами стали Х.-Л. Борхес, М. Кундера, Дж. Фаулз, У. Эко.
Искусство постмодернизма иронично, саркастично, гротескно, пародийно. Художественный мир зачастую строится на заимствовании и переосмыслении чужих языков, культурных традиций, цитат. В литературе постмодернизма характерной особенностью становится интертекстуальность, когда границы между своим и чужим текстом становятся зыбкими, едва различимыми. Уже в заглавиях ряда произведений читатель наталкивается на чужие слова, взятые, например, из русского фольклора (сборники «На златом крыльце сидели...» Т. Толстой и «Вышел месяц из тумана» М. Вишневецкой) или заставляющие вспомнить произведения и героев русской литературы XIX и XX веков (роман «Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева» С. Солоуха, книга «Накануне накануне» Е. Попова, пьеса «Вишневый садик» А. Слаповского, сборник рассказов «Голова профессора Шишкина» М. Москвиной, роман «Чапаев и Пустота» В. Пелевина, роман О. Славниковой «Бессмертный. Повесть о настоящем человеке» и др.).
Произведения поэтов-постмодернистов отличаются высокой «цитатной плотностью». Так, первая строка одного их стихотворений Т. Кибирова «Я лиру посвятил сюсюканью. Оно...» напоминает пародийно трактованную строку из некрасовского стихотворения. В стихотворениях поэта цитирование носит не только текстовой, но и ритмико-интонационный характер. Вот первая строфа из его стихотворения «Шаганэ ты моя, Шаганэ...», в котором есенинские строки являются одним из «нервных узлов» произведения:
Шаганэ ты моя, Шаганэ,
потому что я с Севера, что ли,
по афганскому минному полю
я ползу с вещмешком на спине...
Шаганэ ты моя, Шаганэ...
Интертекстуальность пронизывает и постмодернистскую прозу. Большая часть текста романа Т. Н. Толстой «Кысь» состоит из чужих слов. Особенно часто используются в произведении стихотворные строки поэтов XIX и XX века. Роман повествует о Взрыве, который напоминает читателю чернобыльскую катастрофу и ее тяжкие последствия. Взрыв оказывает губительное воздействие не только на цивилизацию, но и нарушает привычные связи между литературой и человеком. Один из героев романа Бенедикт, напоминающий фольклорный образ Ивана-дурака, в начале произведения являющийся простым переписчиком, а в конце — исполняющим обязанности всесильного министра, одержим жаждой чтения. Но оно не насыщает героя, способного лишь поверхностно воспринимать смысл прочитанного. Знаменательны слова героя, произнесенные в конце романа, в которых перемешаны строки из книг: «Я только книгу хотел — ничего больше, — только книгу, только слово, всегда только слово, — дайте мне его, нет его у меня!.. Что, что в имени тебе моем? Зачем кружится ветр в овраге? чего, ну чего тебе надобно, старче? Что ты жадно глядишь на дорогу? Что тревожишь ты меня? скучно, Нина! Достать чернил и плакать! Отворите мне темницу! Иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид? Я здесь! Я невинен! Я с вами! Я с вами!»
Слово является одним из героев романа. В городке Федор-Кузьмичске санитарами изымаются из обращения книги, зараженные радиоактивными элементами. И обитатели городка лишаются книг, лишаются
Слова как важной составляющей духовности человека. Это уродует людей и делает невозможным постижение смысла жизни, прикосновение к высшим категориям бытия.
Для поэтики постмодернизма характерно восприятие мира как хаоса при отсутствии ценностных ориентиров, неверие в будущее. Оживленные дискуссии в критике вызвала повесть В. С. Маканина «Лаз», которая увидела свет в начале 90-х годов. Главный герой повести Ключарев владеет тайной некоего «лаза», который позволяет ему покидать темный и страшный город, в котором живут его больной сын и жена, и проникать в другой мир, где обитают люди, жаждущие информации, и где много необходимых вещей и продуктов. В произведении постоянно сравниваются два мира, что невольно воспринимается как противопоставление России с ее тогдашними пустыми прилавками («Товаров нет. Просьба не бить окна» — такие надписи сопровождают обитателей верхнего города) и заграницы с ее изобилием и стабильностью. Сам автор определяет замысел произведения как «рассказ о раздвоении русского общества. С одной стороны — это элита, интеллигенция, с другой — почти уголовный мир». Маканин показывает, что главной душевной эмоцией человека является страх. Повесть «Лаз» (как и другие произведения писателя) пронизывает острый конфликт мыслящего человека и толпы: «Лица толпы жестоки, угрюмы. Монолита нет — внутри себя толпа разная, и все же это толпа, с ее непредсказуемой готовностью, с ее повышенной внушаемостью. Лица вдруг белы от гнева, от злобы, задеревеневшие кулаки наготове, и тычки кулаком свирепы, прямо в глаз». Толпа, страшная своей непредсказуемостью, представляет угрозу для личности. Повесть Маканина «Лаз» является метафорой социальных отношений не только 90- х годов, но и всего XX века — века исторических катастроф и хаоса.
К концу XX столетия большую популярность приобретает жанр антиутопии, в котором разрушается миф о возможности построения совершенного общества. Особенностью современных антиутопий является то, что они, по сути дела, дают остропародийное изображение реальной действительности или недавнего прошлого и содержат мрачный прогноз на будущее. Ярким примером антиутопии является роман В. Н. Войновича «Москва 2042». Писатель продолжает сатирические традиции Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, М. А. Булгакова и использует достижения современной мировой литературы в этом жанре, нашедшие яркое воплощение в гротескной социально-обличительной прозе Дж. Оруэлла и О. Хаксли. В романе Войновича развернута доведенная до абсурда воображаемая картина советской действительности XXI века. Она дается глазами героя романа писателя-эмигранта Виталия Карцева, который отправляется в Москву 2042 года, чтобы сделать репортаж о своей поездке. Он попадает в коммунистический город Московской ордена Ленина Краснознаменной Коммунистической республики, где правит Коммунистическая партия государственной безопасности (КПГБ), одним из основателей которой является Иисус Христос. В романе с гротескной остротой развернута тема осмеяния коммунистических вождей. Абсурдно звучат имена персонажей: Берия Ильич Взрослый первый заместитель Гениалиссимуса по БЕЗО, Главный Маршал Москорепа, Пятижды Герой Москорепа, Герой Коммунистического труда, Дзержин Гаврилович Сиромахин — генерал- майор БЕЗО, Коммуний Иванович Смерчев — генерал-лейтенант литературной службы, Главкомпис республики и др. Абсурдность существования в Моско- репе подчеркнута многочисленными лозунгами: «Да здравствует Гениалиссимус!», «Кто сдает продукт вторичный, тот питается отлично!», «Предварительную литературу выучим и перевыучим!», «Составные части нашего пятиединства: народность, партийность, религиозность, бдительность и госбезопасность!». Писатель не проходит и мимо темы литературы в Москорепе, пародируя метод социалистического реализма и отрицая идею свободного творчества в Ордена Ленина Гвардейском Союзе Коммунистических писателей.
К современным антиутопиям можно отнести и такие произведения, как «Остров Крым» В. Аксенова, «Кролики и удавы» Ф. Искандера, «Невозвращенец» А. Кабакова, «Записки экстремиста» А. Курчаткина.
К антиутопиям примыкают и роман «Кысь» Т. Толстой, и повесть «Лаз» В. Маканина.
Многие герои современной постмодернистской литературы живут в виртуальном мире, когда их сознание определяется чужой волей. Таков герой повести В. О. Пелевина «Омон Ра» — Омон Кривомазов, названный так отцом, бывшим милиционером. Герой с детства мечтает о полетах в космос, становится курсантом летного училища им. А. Маресьева и впоследствии зачисляется в элитный отряд космонавтов-камикадзе, которым уготована миссия крутить педали лунохода. В повести разрушается миф о героической советской космонавтике. Герой постоянно испытывает на себе колоссальное давление тоталитарной системы, которая убивает в человеке все личное. Вступив в ряды космонавтов, герой, всецело подчиненный системе, получает прозвище Ра (так в египетской мифологии называли верховного бога солнца, который в период египетского Нового царства назывался Амон-Ра). Несочетаемость божественного начала с постоянным давлением на героя со стороны режима усиливает его двойную сущность. Так в названии повести — «Омон Ра» — нашли воплощение две ипостаси героя повести, совмещающего в себе два мира.
Центральной идеей романа Пелевина «Generation «П», действие которого развертывается в постсоветское время, является идея несвободы, порабощенности сознания. Она находит воплощение в собирательном образе Вавилена Татарского. Такое имя герой получил от отца — страстного поклонника писателя Василия Аксенова и В. И. Ленина. Бедствующий выпускник Литературного института получает по знакомству работу в рекламной фирме. Продвигаясь по служебной лестнице, Вавилен оказывается в Останкине и постепенно убеждается в том, что телевидение — настоящее средство дезинформации и что даже политические деятели, включая президента, заменены анимацией. Рекламная фантасмагория приводит к тому, что в конце романа Татарский на вершине Вавилонской башни венчается с великой богиней Иштар и уже сам становится объектом распространения рекламы через средства массовой дезинформации. В «Поколении «П», которое сам писатель называл «производственным романом о рекламе», противопоставлены два мира — реальный с его вечными соблазнами и мыслимый, доступный лишь тем героям, которым удалось совершить прорыв к новому духовному состоянию.
В повести «Новая московская философия» писатель В. А. Пьецух отмечал: «Может быть, впервые за всю историю русского народа у нас явилось поколение людей, у которых нет никаких нравственных ориентиров, которые просто не знают, что хорошо, а что плохо, что нужно, а чего нельзя». Литература конца XX — начала XXI века бедна героями, которые являлись бы носителями положительного идеала. Типический герой современной литературы несет в себе скептическое отношение к миру. Он зачастую слаб и беззащитен, ему не хватает внутренней энергии, он не выдерживает давления мира, он всего лишь «маленький человек». В критике все более утверждается мысль, что подлинным героем произведений современной литературы являются не столько созданные писателем литературные герои, сколько сам автор, создатель художественного произведения. Это приводит к тому, что социальная характеристика зачастую вытесняется характеристикой художественной, так как писатель становится ведущим персонажем.
Развитие современной литературы. Художественная литература конца XX — начала XXI века — это прежде всего литература постмодернизма, который как художественное явление вызывает споры в литературоведении. Однако многие художники слова возвращаются к предмодернистским позициям, т. е. к реалистической эстетике, и сознательно используют методы предыдущей эпохи. Например, в повестях Ю. М. Полякова «Замыслил я побег...», «Возвращение блудного мужа» и «Грибной царь» художественно правдиво воссоздается и широкая панорама современной жизни, и тип человека, вынужденного жить в новых обстоятельствах. Драматические ситуации повествования отнюдь не снимают оптимистических надежд писателя на нравственное возрождение человека.
Картину современной литературы дополняют такие линии ее развития, как автобиографическая проза, «интенсивная» (экспрессивная) проза, мифологическая причта, фрагментарная проза. Между этими линиями нет непреодолимых границ, и они могут сочетаться в одном произведении.