Влас Прогулкин —
милый мальчик,
спать ложился,
взяв журнальчик.
Всё в журнале
интересно.
— Дочитаю весь,
хоть тресну! —
Ни отец его,
ни мать
не могли
заставить спать.
Засыпает на рассвете, скомкав
ёрзаньем
кровать,
в час,
когда
другие дети
бодро
начали вставать.
Когда
другая детвора чаёвничает,
вставши, отец
орёт ему:
— Пора! —
Он —
одеяло на уши.
Разошлись
другие
в школы, —
Влас
у крана
полуголый —
не дремалось в школе чтоб,
моет нос
и мочит лоб.
Без чаю
и без калача
выходит,
еле волочась.
Пошагал
и встал разиней:
вывеска на магазине.
Грамота на то и есть!
Надо
вывеску
прочесть!
Прочёл
с начала
буквы он,
выходит:
«Куафёр1 Симон».
С конца прочёл
знаток наук, —
л
«Номис» выходит
«рефаук».
Подумавши
минуток пять,
Прогулкин
двинулся опять.
А тут
на третьем этаже сияет вывеска —
«Тэжэ»
Прочёл.
Пошёл.
Минуты с три —
опять застрял
у двух витрин.
Как-никак,
а к школьным зданиям
пришёл
с огромным опозданьем.
Дверь на ключ.
Толкнулся Влас — не пускают Власа
в класс!
Этак ждать
расчёта нету. «Сыграну-ка
я
в монету!»
Проиграв
один пятак, не оставил дела так...
Словом,
не заметил сам, как промчались
три часа.
Что же делать —
вывод ясен: возвратился восвояси!
Пришёл в грустях,
чтоб видели
соседи
и родители.
Те
к сыночку:
— Что за вид? —
— Очень голова болит.
Так трещала,
что не мог
даже
высидеть урок!
Прошу
письмо к мучителю, мучителю-учителю! —
В школу
Влас
письмо отнёс
и опять
не кажет нос.
Словом,
вырос этот Влас — настоящий лоботряс.
Мал
настолько
знаний груз,
что не мог
попасть и в вуз,
Еле взяли,
между прочим,
на завод
чернорабочим.
Ну, а Влас
и на заводе ту ж историю заводит: у людей —
работы гул, у Прогулкина —
прогул.
Словом,
через месяц
он
выгнан был
и сокращён.
С горя
Влас
торчит в пивнушке,
мочит
ус
в бездонной кружке, и под забором
вроде борова
лежит он,
грязен
и оборван.
Дети,
не будьте
такими, как Влас!
Радостно
книгу возьмите
и — в класс!
Вооружись
учебником-книгой!
С детства
мозги
развивай и двигай!
Помни про школу —
только с ней
станешь
строителем
радостных дней!
1 Кауфёр - (устар.) парикмахер.
Наши близнецы уже совсем освоились. Они увлечённо слушали и успевали разглядывать зрителей. Удивительно было то, как дети слушали Маяковского: широко открыв глаза, подавшись вперёд, девчонки и мальчишки ловили каждое слово, хмурились и улыбались, хохотали до слёз. Когда Маяковский закончил чтение, его долго не отпускали со сцены, и поэт читал «на бис» «Тучкины штучки», и «Конь-огонь», и «Кем быть?»...
Громко хлопая в ладоши, Оля обратила внимание на девушку, которая, как видно, ждала своего выхода на сцену и очень волновалась.
— Николай Александрович, а кто это? Ну вот там, у входа на сцену?
— А вы не узнали? Это хорошо вам известная поэтесса. Её зовут... Хотя нет, знаете что? История этой девушки настолько интересна, что стоит вернуться на несколько лет назад.
...На этот раз наши герои оказались в просторном зале. Вдоль стен этого зала висели зеркала и тянулись в два ряда круглые длинные палки — балетный станок. На стульях сидели девочки и мальчики, у стены стояла учительница, а посреди зала худенькая девочка лет шестнадцати читала очень грустное стихотворение, обращаясь к человеку с бородкой, сидевшему в первом ряду. Когда она закончила чтение, человек встал, поблагодарил, а потом с улыбкой спросил:
— А ещё стихи у вас есть? Только не такие грустные? Знаете, вам обязательно надо писать стихи — весёлые, смешные, это ближе вашему возрасту и характеру.
— Спасибо, Анатолий Васильевич, я подумаю, — смущённо улыбаясь, пообещала девочка.
Урок-концерт в балетной школе продолжался. Наши герои сидели в последнем ряду. Близнецы, как вы уже догадались, нетерпеливо требовали у Николая Александровича разъяснений.
— Друзья мои, эту молоденькую балерину зовут Агния Барто. Её стихи понравились Анатолию Васильевичу Луначарскому, народному комиссару просвещения. Если бы не он, может быть, у нас была бы балерина Агния Барто, но не было бы Агнии Барто — детской поэтессы. Вот как бывает... А теперь давайте вернёмся в 1928 год, в парк «Сокольники», и послушаем Агнию Барто. Прошло всего три года, как она впервые принесла в издательство свои стихи, а дети уже успели их полюбить.