Брюсов Валерий Яковлевич (1873 — 1924) остался в истории русской литературы как поэт, прозаик, теоретик символизма.
В.Брюсов родился 1 (13) декабря 1873 года в Москве, в купеческой семье. Первоначальное образование он получил дома, с 1885 по 1889 год учился в гимназии Ф. И. Креймана. Стихи начал писать рано, в возрасте 7 — 8 лет. «С июня 1890 по апрель 1891 всего написано до 2000 стихов», — отмечает В.Брюсов в воспоминаниях. В 1890—1893 годах он учился в знаменитой московской гимназии Л.И.Поливанова, интересовался философией, изучал труды Спинозы. В начале 1890-х годов увлекся поэзией французских символистов, называл «декадентство» «путеводной звездой в тумане». Он ставил перед собой цель стать идеологом, вождем аналогичного направления в России. Вот его дневниковая запись от 4 марта 1893 года: «Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее: это декадентство. Да! Что ни говорить, ложно ли оно, смешно ли, но... будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя. А этим вождем буду Я! Да, Я!»
В. Брюсов стал лидером и теоретиком символизма. В 1894 — 1895 годах он издал три сборника «Русские символисты», в которые входили в основном его стихи. Эти сборники считаются первой коллективной декларацией символизма в России. Портрет В. Брюсова той поры запечатлен в воспоминаниях В. Ходасевича.
«Когда я увидел его впервые, было ему года двадцать четыре, а мне одиннадцать, Я учился в гимназии с его младшим братом. Его вид поколебал мое представление о “декадентах”. Вместо голого лохматого с лиловыми волосами и зеленым носом (таковы были “декаденты” по фельетонам “Новостей дня”) — увидел я скромного молодого человека с короткими усиками, с бобриком на голове, в пиджаке обычнейшего покроя, в бумажном воротничке. Такие молодые люди торговали галантерейными товарами на Сретенке»
Валерий Яковлевич предпринял попытку создать школу символистской поэзии, где можно было бы «выразить тонкие, едва уловимые настроения», «рядом сопоставленных образов как бы загипнотизировать читателя», — так писал он в предисловии к сборнику. Символизм («поэзия оттенков») должен был сделать шаг вперед по отношению к «прежней поэзии красок». Стремясь удивить традиционные литературные вкусы скандальной выходкой, В.Брюсов в сборнике «Русские символисты» опубликовал однострочное стихотворение «О, закрой свои бледные ноги...». Цели своей он добился. Это стихотворение принесло поэту всероссийскую скандальную известность и стало прологом к другим скандалам. Как пишет литературовед М.Латышев, «все тридцать лет, которые Валерий Брюсов работал в литературе, они [скандалы] сопровождали его. Пожалуй, до Брюсова таких скандалезных поэтов в русской поэзии не было». В 1896 году вышел в свет сборник «Шедевры». В стихах этого сборника В.Брюсов подчеркивал эгоцентризм, обращался к экзотическим образам и сюжетам, к теме города с его контрастами и «демонизмом». Пафос важнейших произведений Брюсова — пафос гордого уединения, выработки волевых качеств личности, сильного характера.
В. Я. Брюсов занимался философией и пришел к убеждению о возможности существования в мире множества истин, даже взаимоисключающих, что стало для него основой жизни и творчества. Эти идеи, а также эстетические теории Л.Толстого и А.Шопенгауэра нашли отражение в работе Брюсова «Об искусстве» (1899). В этой статье он определил творчество как духовное прозрение, объявил искусство самоценным. Теоретические идеи нашли отражение в его стихах «Творчество», «Отреченье», «Юному поэту» и др.
Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета.
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее — область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздельно, бесцельно.
(«Юному поэту», 1896)
Как считают исследователи, Брюсов соблюдал эти заветы в жизни и творчестве. Особенно тщательно следовал второму. В.Брюсов изучал жизнь и творчество русских поэтов — А. С. Пушкина, Е. А. Баратынского, Ф. И. Тютчева, готовил к публикации историко-литературные труды («Письма Пушкина и к Пушкину. Новые материалы», «Лицейские стихи Пушкина, по рукописям Московского Румянцевского музея и другим источникам»).
Во второй половине 1890-х годов Брюсов вошел в круг поэтов- символистов, особенно сблизился с К.Бальмонтом. «Вечера и ночи, проведенные мною с Бальмонтом... останутся навсегда в числе самых значительных событий моей жизни», «...через Бальмонта мне открылась тайна музыки стиха», — писал он в автобиографии. В.Брюсов стал одним из инициаторов и руководителей издательства «Скорпион», вокруг которого объединились сторонники «нового» искусства. В 1900 году в «Скорпионе» вышла книга стихов В.Брюсова «Третья стража», в ней чувствовался отход от декадентского эгоцентризма и расширение образов и тематики. Его лекция «Ключи тайн», прочитанная 27 марта 1903 года, в поэтических кругах была оценена как манифест русского символизма.
В.Брюсов в разные годы совершил поездки в Германию, в Италию, где изучал культуру эпохи Возрождения, писал стихи на итальянские темы. М.Горький назвал Брюсова «самым культурным писателем на Руси». Сила характера, умение подчинять жизнь поставленным задачам, способность к повседневной тщательной работе — эти качества были основными в личности В.Брюсова.
Наиболее совершенная поэзия В. Я. Брюсова относится к началу XX века. Выделяются два основных направления его лирики: обращение к ярким эпизодам мировой истории и картинам мифологии, которые важны поэту как аналогии современности. Размышляя о прошлом, В.Брюсов имел в виду настоящее и будущее («Грядущие гунны», «Ассаргадон», «Антоний» и др.). При помощи истории и мифологии поэт пытался выявить в жизни человечества непреходящие ценности. Эти образы часто выполняют роль аллегорий; отталкиваясь от прошлого, поэт размышляет о нравственных категориях — страсть и долг, гений и посредственность и др. Яркие исторические события и мифы оказываются у него средством воплощения идеи о лучшем, важнейшем в человеке, т.е. средствами символизации.
Отношение В.Брюсова к революции было противоречиво — он признавал правду революционного возмездия, но видел в революции и разрушительную стихию, угрозу культуре. Эти идеи отражены в стихотворении «Грядущие гунны» и рассказе «Последние мученики». Эпиграфом к стихотворению «Грядущие гунны» взяты строчки из стихотворения Вяч. Иванова «Топчи их рай, Аттила»1. Восставший народ России В.Брюсов приравнивал к гуннам и призывал:
Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме, —
Вы во всем неповинны, как дети!
1 Аттила — вождь гуннов (V век н.э.), герой германского эпоса.
Эти бесчинства, по мнению В. Брюсова, простительны восставшим как детям. Более того:
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.
Другой пласт брюсовского творчества связан с образом города («Сумерки», «Люблю одно»). В отличие от других символистов он славил торжество человеческого разума и воли в борьбе с косной материей. Брюсова считают одним из первых русских поэтов-урбанистов.
Горят электричеством луны
На выгнутых, длинных стеблях;
Звенят телеграфные струны
В незримых и нежных руках...
(«Сумерки», 1906)
Лирический герой восхищается городским пейзажем. Поэт передает его восторг многочисленными метафорами, которые создают колорит города.
Важной темой в творчестве раннего Брюсова была тема родины, России («Разоренный Киев», 1896: «Родной язык», 1911) и др.). Истинная суть поэта и человека В. Брюсова — привязанность к русской природе, родине («В моей стране»», 1909; «Безглагольность», 1910; «На меже», 1910: «Снежная Россия», 1917).
В моей стране — покой осенний,
Дни отлетевших журавлей,
И, словно строгий счет мгновений,
Проходят облака над ней.
Безмолвно поле, лес безгласен,
Один ручей, как прежде, скор.
Но странно ясен и прекрасен
Омытый холодом простор.
(«В моей стране», 1909)
В приведенном стихотворении особенно ощутима связь творчества Брюсова с традициями А. С. Пушкина, Е. А. Баратынского, Ф.И.Тютчева, А.А.Фета и других классиков русской литературы, поэзию которых он хорошо знал и ценил.
Широко представлена в произведениях В.Брюсова и тема любви. Его ранние стихотворения о любви наполнены нежностью, проникнуты желанием служить любимой:
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся — от века — на тебя!
(«Женщине», 1899)
Любовь надо принимать как дар Божий.
Любовь
Не мысли о земном и малом
В дыханьи бури роковой,
И не стыдись святого страха,
Клони чело своё до праха.
Любовью — с мировым началом
Роднится дух бессильный твой.
Любовь находит черной тучей.
Молись, познав ее приход!
Не отдавай души упорству,
Не уклоняйся, не покорствуй!
И кто б ни подал кубок жгучий, —
В нем дар таинственных высот.
(1900)
Брюсов прославлял материальные и культурные ценности цивилизации («Париж», «Венеция»), но показывал и ее разрушительное начало («foutoc города»). Воспевал священное «ремесло» («Хвала человеку», 1906), но и изнурительный труд «в тюрьме земной» («Каменщик», 1903):
Камни, полдень, пыль и молот,
Камни, пыль и зной.
Горе тем, кто свеж и молод
Здесь, в тюрьме земной!
Высшими достоинствами своих поэтических творений В. Я, Брюсов считал сжатость и силу, предоставляя, как он писал, нежность и певучесть — Бальмонту. С этим связано его пристрастие к классическим силлабо-тоническим размерам. Выразительно охарактеризовал ритмику Брюсова его современник М.Волошин: «Ритм брюсовского стиха — это... алгебраические формулы, в которые ложатся покорные слова».
Брюсов пользовался звукописью гораздо осмотрительнее и скупее, чем Бальмонт. У него не найти завораживающего потока звуковых перекличек. Вместе с тем использование Брюсовым ассонансов и аллитераций всегда выверено, всегда уместно, всегда отвечает решаемой задаче («...заслышал я заветный зов трубы...»; «Как прежде, пробежал по этой верной стали»).
В историю русской литературы В.Я. Брюсов вошел как один из созидателей поэтической культуры начала XX века, соединивший в своем творчестве символистские прозрения с идеями русских классиков. Его творчество не исчерпывается лирикой. В 1900-е годы вышел сборник прозы «Земная ось» и романы «Огненный ангел» и «Алтарь победы».
В конце XIX века В. Я. Брюсов практически подошел к загадочной неизведанной области человеческого духа. Душа существовала как бы сама по себе; в физической картине мира, в его философском, научном осмыслении ей не находилось места. В то же время вопрос о человеческой душе оставался весьма важным для многих русских мыслителей ХІХ века. Русский мистицизм того времени подходил к этому вопросу с большим вниманием. Творчество В. Одоевского, Н. Гоголя, Ф.Достоевского было сосредоточено вокруг вопросов философии духа, совершенства человеческой души. Следуя в русле этой традиции, В. Брюсов подпал под влияние философии Вл. Соловьева, приближающей писателя к истинам бытийного мира. Мир и место человека в этом мире изобразил В. Брюсов в своих прозаических произведениях.
Романы Брюсова остались в истории русского символизма образцом виртуозного мастерства, памятником философских исканий конца XIX—начала XX века.
Известен Брюсов как переводчик, литературный критик. Не случайно многие поэты начала XX века считали Брюсова своим учителем. Он был прекрасным организатором. Не без иронии об его организаторской страсти вспоминал В.Ходасевич: «Он страстною, неестественною любовью любил заседать, в особенности — председательствовать. Заседая — священнодействовал. Резолюция, поправка, голосование, устав, пункт, программа — эти слова нежили его слух».
В 1910-е годы произошло сближение В. Брюсова с М. Горьким, началось их сотрудничество в горьковском журнале «Летопись». После октябрьских событий 1917 года Брюсов участвовал в деятельности множества культурных и общественно-просветительских организаций. В 1920 году он даже вступил в коммунистическую партию. Умер В. Брюсов в 1924 году в Москве.
Бальмонт Константин Дмитриевич (1867 — 1942) принадлежал к «старшим символистам». Будучи поэтом, прозаиком, переводчиком, он открыл для русского читателя Шелли, перевел поэму «Витязь в тигровой шкуре» грузинского поэта Шота Руставели, создал поэтическую версию «Слова о полку Игореве».
К.Д.Бальмонт родился 3(15) июля 1867 года в деревне Гумнищи Шуйского уезда Владимирской области. Отец — Дмитрий Константинович — земский деятель. Мать — Вера Николаевна — женщина широких культурных интересов, оказала большое влияние на развитие творческих способностей сына. Об этом в будущем он напишет в автобиографических произведениях «На заре» и «Под новым серпом». Окончив гимназию во Владимире, Бальмонт поступил в Московский университет, но был исключен за участие в студенческих волнениях. Он пытался продолжить образование в университете и лицее города Ярославля, но бросил учебу. Первые публикации К. Бальмонта появились в печати в 1885 году. В этом же году он познакомился с В. Г. Короленко, который принял участие в его судьбе. Сборник 1894 года «Под северным небом» еще но многом нес черты подражательности. Общий тон сборника — жалобы на серую, беспредельную жизнь с символистско-романтической окраской: неприятие мира, меланхолия и скорбь, томление по смерти; одновременное возвеличивание любви, природы. Стихотворение «Кинжальные слова» стало программным для Бальмонта-символ иста.
Начиная со сборника «В безбрежности» (1895) в творчестве К. Бальмонта стало ощутимо особое внимание к звуковой стороне стиха, к музыкальности.
В его поэзии постоянно присутствует еле уловимый «миг красоты», смешиваются различные впечатления; образы в поэзии К. Бальмонта мимолетны, неустойчивы. Бальмонту важен не предмет изображения, а острота ощущений, многоцветье впечатлений. В лирике Бальмонта исследователи отмечают музыкальность, «магию слов», культивирование неустойчивой композиции стихотворения и отдельной строфы.
В 1906 году В.Я. Брюсов написал: «В течение десятилетия Бальмонт нераздельно царил над русской поэзией». Его действительно называли «королем поэтов». Свою жизнь и творчество сам Бальмонт воспринимал как единое целое:
Из жизни бедной и случайной
Я сделал трепет без конца.
Бальмонт — поэт-романтик. Свои поэтические строки он называл «солнечной пряжей». В его стихотворениях о любви звучат тончайшие мелодии. Вот отрывок из раннего произведения поэта:
О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!
Для лирического героя К. Бальмонта характерны непостоянство, изменчивость настроений. Поэтическая манера в этот период ближе всего к импрессионизму; язык становится условно-символическим, состоящим из намеков, расплывчатых определений. В 1894 году Бальмонт познакомился с В.Я. Брюсовым, у них сложились дружеские отношения. «Мы три года были друзьями-братьями, — писал он в автобиографическом очерке “На заре”, — но впоследствии разошлись из-за разногласий по проблемам искусства». Сблизился он и с петербургскими и московскими символистами. Основанное С.А. Поляковым и В.Я. Брюсовым издательство «Скорпион» стало центром русского символизма, и К.Бальмонт считал себя «поэтом “Скорпиона”».
В 1900 году вышел новый сборник поэта «Горящие здания. Лирика современной души». Изменилась тональность поэзии К. Бальмонта: в ней появилось светлое, радостное, жизнеутверждающее мироощущение; гимн бытию; яркие, слепящие краски. «Усталый» герой ранних стихов превратился в вольнолюбивую личность, стремящуюся к «свету», «огню», «солнцу». Излюбленный образ этого сборника — сильный и «вечно свободный альбатрос». Лирический герой цикла любуется своей «многогранностью», стремится приобщиться к культуре всех времен, быть первым во всем:
...Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде,
Я хочу цветов багряных, мною созданных везде.
(«Как испанец»)
В 1903 году вышли новые сборники «Будем как Солнце» и «Только любовь. Семицветик», которые упрочили славу Бальмонта как одного из ведущих поэтов символического направления. Призыв К.Бальмонта «Будем как Солнце», миф о сверхчеловеке захватывал воображение, мечты о сильной личности возбуждали молодое стремление к поиску чего-то нового. Огонь, Вода, Земля, Воздух (в первую очередь Огонь) — эти образы прошли через творчество поэта.
Огонь очистительный,
Огонь роковой,
Красивый, властительный,
Блестящий, живой!
(«Гимн огню»)
Поэт умышленно стремился к выявлению многозначности слов, мелодичности, особой выразительности стиха; трудно найти поэтический размер, который бы не пробовал К. Бальмонт:
Я — внезапный излом,
Я — играющий гром,
Я — прозрачный ручей,
Я — для всех и ничей.
Его стихи восхищают чистым и непосредственным восприятием природы:
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Стихотворение «Я — изысканность русской медлительной речи,..» в истории литературы называют самохарактеристикой поэта. К. Бальмонт разработал теорию о символах и буквах русского алфавита. Он видел в каждом звуке свой смысл, свое настроение; считал, что в звуке и слове есть магическая сила и даже физическое могущество («а» — русское; национальное, масштабное; «е» — светлое благовестие; «и» — тонкое, хрупкое или крик, визг, свист и т.д.). К.Бальмонт играл звуками, словами, воздействовал на слушателей не столько смыслом, сколько фонетическим внушением. Особенно любил поэт шипящие и свистящие звуки:
Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши.
Вот фрагмент из стихотворения К.Бальмонта «Челн томления»:
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн.
Чуждый чистым чарам счастья
Челн томленья, челн тревог,
Бросил берег, бьется с бурей,
Ищет светлых снов чертог.
Четверостишия похожи по звучанию, особенно третья строка в обоих четверостишиях, где повторяются одни и те же слова: «буря», «бьется», «берег». В первом четверостишии действительно челн бьется о берег, потому что его раскачивают волны. Во втором — он борется с бурей, надеясь ее победить и доплыть до чертога светлых снов. Эта противоположность показана и в звуках. В первом четверостишии есть повтор звука «в», которого вообще нет во втором четверостишии. Кроме того, в первом четверостишии одна строка с повторами «ч», а во втором — таких строк две и еще последнее слово содержит «ч». Значение звука «в» связано с вечером, ветром и волнами, т.е. с бурей. Если звук «в» повторяется в первом четверостишии чаще остальных (в двух строках), то можно сказать, что в этом четверостишии главное — буря. Во втором четверостишии главное — челн, это отражено на уровне звукописи: в двух строках повторяется звук «ч», а бури нет (потому что нет звука «в») или почти нет; сказано, что челн с нею бьется.
Не менее продуманными были приемы К. Бальмонта, позволяющие добиться музыкальности поэтической речи. Поэт прибегал к огромному количеству эпитетов, которые в тексте поглощают имена существительные, создают напевность:
Береза родная со стволом серебристым,
О тебе я в тропических чащах скучал...
Я скучал о сирени в цвету и о нем,
соловье голосистом,
Обо всем, что я в детстве с мечтой обвенчал.
Я был там далеко —
В многокрасочной пряности пышных
ликующих стран...
(«Береза», 1905)
Музыкальность стихам придают и лексические повороты (и рамках одного стиха слово повторяется два или три раза, или слово появляется через несколько стихов). В стихотворении «Фантазия» повторяются слова «пенье», «сиянье», «луна», «трепещут», «вещах», «дремлют», «внемлют», «стон».
Бальмонт прибегает к повторению и грамматических конструкций; в рамках стиха или строфы благодаря грамматической однородности семантические различия слов ослабевают («дремлет — внемлет» и т.д.). Примером может служить стихотворение «Безглагольность».
В этом стихотворении присутствуют все основные особенности поэтики К.Бальмонта. Создаваемые образы (косогор, бор, камыш, осока и т.д.) словно утрачивают вещественность. Словесно-звуковой поток стихотворения звучит как музыка, приобретает окраску баюкающей реки, свежих волн. Тишина рассвета подчеркивается безмолвием ночи, недвижностью камыша, деревьями «сумрачно-странно-безмолвными».
Повторяются слова (сердце, безмолвная и др.) и группы слов («И сердцу так больно, и сердце не радо», «И сердцу так грустно, и сердце не радо»). И конечно же, повторяются звуки («Недвижный камыш. Не трепещет осока, Глубокая тишь...»).
К. Бальмонта считали самым политически активным символистом. В 1901 году за антиправительственное стихотворение «Маленький султан» он был лишен права жить в столицах.
В 1905 — 1913 годах К. Бальмонт много путешествовал, осваивал различные культуры и цивилизации. Февральскую революцию встретил с воодушевлением, прославлял в стихах. Отношение К. Бальмонта к Октябрьской революции и диктатуре пролетариата нашло отражение в книге «Революционер я или нет?». В 1920 году он эмигрировал из России, так как не принял большевистский режим. Умер К. Бальмонт в 1942 году в Париже.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) (1880—1934), известен как поэт, прозаик, критик, литературовед, теоретик символизма («младший символист»).
Интересен словесный портрет А. Белого, созданный в год его смерти М. Цветаевой в эссе «Пленный дух»:
«...Всегда обступленный, всегда свободный... в вечном сопроводительном танце сюртучных фалд (пиджачных? все равно сюртучных!), странный, изящный, изысканный, птичий — смесь магистра с фокусником, в двойном, тройном, четвертом танце: смыслов, слов, сюртучных ласточкиных фалд, ног — о, не ног! всего тела, всей второй души, еще — души своего тела... О, таким ты останешься, пребудешь, легкий дух, одинокий друг!»
Почему слово «танец» стало ключевым в этом портрете? Для М. Цветаевой и А. Белого танец являлся священнодействием, или символическим движением тайного смысла бытия. Для А. Белого сам процесс творчества был связан с движением. Большую часть «Первой симфонии» он сочинял не в кабинете за столом, а верхом на лошади, в окрестностях имения «Серебряный Колодезь»: «Я вытаптываю и выкрикиваю свои ритмы в полях: с размахами рук, нащупывая связи между словами ногой, ухом, глазом, рукой...», — писал он в мемуарной книге «Начало века».
Родился Андрей Белый 14 (26) октября 1880 года в Москве, в семье известного ученого-математика, профессора Московского университета Николая Васильевича Бугаева. Мать — Александра Дмитриевна, московская красавица, которая позировала художнику К.Маковскому для картины «Боярская свадьба» (фигура «молодой»), была прекрасным музыкантом. Звуки музыки Бетховена и Шопена, стихи Гёте, которые читала немка-бонна Раиса Ивановна, окружали Бориса в детстве.
Летние месяцы семья проводила в Подмосковье. Учился Борис Бугаев на математическом факультете Московского университета, зачитывался трудами философов. Семья Бугаевых дружила с Соловьевыми. В их доме Борис Николаевич встречался с философом Сергеем Николаевичем Трубецким, историком Василием Осиповичем Ключевским, позже в этом же доме познакомился с В. Брюсовым, Д. Мережковским, З. Гиппиус. Здесь же были горячо поддержаны и первые литературные опыты Бориса Бугаева и совместно «сочинен» псевдоним — Андрей Белый. В последний год девятнадцатого века — 1900-й — родилось его решение стать писателем.
А. Белый оказался самым активным и последовательным сторонником символизма; при этом символизм им понимался шире, чем литературная школа или направление.
В своих поэтических, философских и эстетических исканиях А. Белый был довольно непоследователен. Увлекался философией Ницше, Шопенгауэра, Вл. Соловьева, был поклонником философа-мистика Рудольфа Штейнера.
На поэзию А. Белого повлияло его мироощущение — идея мистического преображения жизни. Отсюда возник поиск новых форм в искусстве, которые, по мнению А. Белого, должны были стать «жизнетворчеством». Он говорил: «Творчество мое — бомба, которую я бросаю; жизнь, вне меня лежащая, — бомба, брошенная в меня; удар бомбы о бомбу — брызги осколков». Отсюда в его стихах много афоризмов, восклицаний, открытий.
Из всех искусств самым выразительным А. Белый считал музыку, которая, по его убеждению, определяет развитие поэзии. Эту идею Андрей Белый реализовал в «Симфониях», появившихся под воздействием учения Вл.Соловьева. Сюжетами «Симфоний» послужили сказочные фантастические мотивы, средневековые легенды и сказания. Строились они на столкновении двух начал — высокого и низкого.
В этих произведениях А.Белый попытался выявить за обычными бытовыми явлениями таинственный смысл, наполнить скучную жизнь содержанием. Он противопоставил земную суету неземному началу «Вечной женственности», что являлось основой поэтического и философского творчества Вл. Соловьева. Поэт откровенно заявил об этой поэтической преемственности в стихотворении «Владимир Соловьев» (1903):
Тебя не поняли... Вон там сквозь сумрак
шаткий,
пунцовый свет дрожит.
Спокойно почивай: огонь твоей
мне сумрак озарит.
лампадки
Первый сборник стихов А.Белого «Золото в лазури» (1904) иышел одновременно со «стихами о Прекрасной Даме» А. Блока. Почему «Золото в лазури»?
«Стоя посреди горбатых равнин и ища забвения, я часами изучал колориты полей; и о них слагал строчки; книгу же стихов назвал “Золото в лазури”, “золото” — созревшие нивы; “лазурь” — воздух», — объяснял А. Белый. Сборник построен на иносказании — каждое слово имеет два значения. Например, в стихотворении «Маг», посвященном В. Брюсову, слово «весна» употребляется не только в прямом значении (время года), но и как эпоха в жизни человека: «застывший маг, сложивший руки, пророк безвременной весны». Как и в «Симфониях», в стихах «Золото в лазури» отмечается сплетение реального и мистического.
Основные идеи сборника раскрываются в образе лирического героя, который опьянен своей силой и желанием проникнуть за г рань реального. Символическим обозначением цели служит Солнце (как и у К. Бальмонта). Стихи этого сборника полны света, ярких красок, стремления и радости...
Внимайте, внимайте...
Довольно страданий!
Броню надевайте
Из солнечной ткани!
Зовет за собою
Старик аргонавт,
взывает
трубой
золотою:
«За солнцем, за солнцем, свободу любя,
умчимся в эфир
голубой!..»
Солнце приобретает магическую силу, ему поклоняются почти как языческому божеству: «Солнцем сердце зажжено | Солнце — к вечному стремительность. | Солнце — вечное окно | в золотую ослепительность».
Лирический герой А, Белого не испытывает нужды в общении с людьми, находится «на горах». «Вот ко мне на утес | притащился горбун седовласый. | Мне в подарок принес | из подземных теплиц ананасы».
Лирический герой А. Белого явно противопоставляет себя людям. Он — «пророк», «новый Христос». Отсюда его трагедия не просто человека, а пророка... Это важный мотив сборника и в целом поэзии Белого. «Хохотали они надо мной, | над безумносмешным лжехристом. І Капля крови огнистой слезой | застывала, дрожа над челом».
Традиция библейской символики в русском символизме во многом берет начало в творчестве А. Белого, который любил белый цвет — цвет апокалипсиса... Отсюда и его псевдоним. Белые камни, белый венок из фиалок, белые розы, белая мебель, белый хитон, снежно-льняная одежда Христа. «Белизною моей успокою ваш огненный грех», — восклицает Христос в стихотворении «Не тот» (1903). Мистическим символом в поэзии А. Белого является и образ розы (очевидно, этот символ взят из католичества, где роза обозначает Богоматерь).
Стихи последнего раздела — «Прежде и теперь» несколько меняют свою окраску и интонации. В поэзию вторгается современность, все очевиднее появление реалий жизни.
1905 год стал безысходно-трагическим в судьбе поэта — его сразила любовь к жене А. Блока Любови Дмитриевне Менделеевой. А. Белый, С. Соловьев «объявили» ее воплощением соловьевской Вечной Женственности, Девой Радужных Ворот, Прекрасной Дамой. Однако удержаться только в рамках поклонения Прекрасной Даме А. Белый не смог. Отвергнутый Прекрасной Дамой Белый тяжело это переживал, был на грани нервного срыва. Уехав за границу, он пытался исцелиться от перенесенного удара. Несмотря на тяжелые переживания, А. Белый понимал, что его личная трагедия — всего лишь капля в море того горя, которое настигло Россию в 1905 году. В этот период А. Белый увидел Россию не в свете мистического творчества Вл. Соловьева, а через мироощущение Н.А.Некрасова, поэзией которого он тогда увлекся.
Символизм, по мнению А. Белого, вобрал в себя все достижения мировой культуры. Об этом его основные философско-эстетические работы 1910 года — «Символизм», «Арабески».
Революция 1905—1907 годов вызвала у А. Белого интерес к общественным проблемам. В сборниках 1908 года «Пепел», «Урна» он переоценил свои идеалы. Тему сборника «Пепел» А. Белый определил так: «...Все стихотворения “Пепла” периода 1904— 1908 годов — одна поэма, гласящая о глухих, непробудных пространствах Земли Русской; в этой поэме одинаково переплетаются темы реакции 1907 — 1908 годов с темами разочарования автора в достижении прежних, светлых путей». В первой книге, посвященной памяти Н. А. Некрасова, главным был цикл «Россия». Судьба России, трагедия деревенской Руси, была важна для Белого, но рассматривал он ее на мифологической основе. Вместе с тем он обратился к традициям реалистической поэзии Н, А. Некрасова. В стихотворениях «На горах», «Отчаянье» Россия предстает старой, пораженной болезнями, обреченной... Но поэт любит ее такой, ищет, но не видит выхода, не видит другой России. «Исчезни в пространство, исчезни | Россия, Россия моя!»
В образ России поэт старается включить массу бытовых подробностей:
Руки в боки: ей, лебедки,
Вам плясать пора.
Наливай в стакан мне водки —
Приголубь, сестра!
Где-то там рыдает звуком,
Где-то там — орган.
Подавай селедку с луком.
Расшнуруй свой стан.
(«В городке», 1908)
Сборник «Пепел» — это и очень личная, исповедальная книга поэта, в которой опосредованно раскрывается внутреннее состояние лирического героя. Герои цикла — странники, беглецы, арестанты — «столь же реальны, сколь иносказательны», они — «символ его собственной отверженности, неутоленной жажды свободы», — отмечает исследователь Т.Ю. Хмельницкий.
Большинство стихотворений сборника «Урна» (1905—1908), посвященного В. Брюсову, носят элегический характер, хотя в сборнике нашли отражение и глубоко личные переживания поэта о личной драме. А. Белый пытается уйти от прошлого и обращается к образу В. Брюсова — одинокого, повисшего в пустоте снов, очень напоминающего его изображение на портрете М. Врубеля: «Грустен взор. Сюртук застегнут | Сух, серьезен, строен, прям...» («Созидатель»).
А. Белый хотел бы видеть таким и себя, но у него был иной поэтический темперамент. Лучшие стихи сборника написаны в развитие традиций русской поэзии XIX века, это «темы и вариации», восходящие к творчеству А. С. Пушкина, Ф.И.Тютчева и др.
В 1909—1911 годах А. Белый создал немного поэтических произведений, но в них можно почувствовать изменившееся мироощущение поэта — отойдя от пессимизма и «самосожжения», он приступил к поискам нового идеала, к эпохе «второй зари». Позже стихи этого периода А. Белый объединил в цикл «Королевна и рыцари». В них встречаются юношеские реминисценции «заревных» переживаний, но главное — в них звучит надежда, радость: «Как хорошо! И — блещущая высь!.. | И — над душой невидимые силы!..» («Вещий сон», 1909).
Основной темой этого цикла стихов осталась тема России, но уже не в социальном аспекте, как в цикле «Пепел», а в историко-философском. Между Востоком и Западом А. Белый искал для России свой путь... Эти же идеи он пытался художественно реализовать в романах «Серебряный голубь» ( 1910 ). «Петербург» (1913).
В основе тем, разрабатываемых в прозе А. Белого, — бытийнофилософская концепция, согласно которой человек из существа, привязанного к земле, становится явлением космического масштаба. Человек и мир рассматриваются на грани двух уровней жизни — быта и бытия. В возможном соединении этих двух уровней — будущее Всеединство, идущее на смену миру разорванных связей (развитие идей Платона, Канта, Вл.Соловьева).
Проза А. Белого переполнена глубоко эмоциональными и в то же время философско-историческими раздумьями о России XX века.
Стремление найти путь к новому Всеединству не покидало писателя, поиски этого пути особенно очевидны в романе «Петербург», в котором одновременно проявился кризис эстетики символизма: пути истории не ясны, в тайны Вечности проникнуть невозможно, человек живет лишь собственной «мозговой игрой», мир в результате становится все более хаотическим. Белый-прозаик, следуя символистским канонам, пытался преодолеть бесцветность в литературе. В романе возникла яркая, по сути живописная наглядность, слово в тексте стало ощутимо передавать настроение, нести трагическое звучание. Исследователи считают, что такого необычного Петербурга не было даже в «Невском проспекте» Н.В. Гоголя.
В 1912—1916 годах А. Белый проживал за границей, но его не покидало предчувствие новых катастроф. Особенно оно обострилось в период Первой мировой войны, которую поэт воспринимал как величайшую катастрофу. Представление о всеобщей, мировой гибели, распаде прежних культурных ценностей А. Белый выразил в цикле стихов «На перевале» («Кризис жизни», «Кризис мысли», «Кризис культуры», «Кризис сознания»). Выход из создавшегося положения А. Белый видел в революции. Отношение к революции духовно объединило А. Белого с А. Блоком.
В 1918 году А. Белый написал поэму «Христос воскрес». Поэт истолковал революцию в символическом и мистическом ключах, но пребывал в полной уверенности, что она несет обновление мира.
После Октябрьской революции, в 1919—1922 годах А.Белый включился в строительство новой культуры, издавал журнал символического толка «Записки мечтателей» (1918—1922), вел занятия по теории поэзии с молодыми поэтами Пролеткульта.
20 июня 1921 года А.Белый начал писать поэму «Первое свидание» — своеобразный реквием по своей молодости, по гибнущей русской культуре:
Взойди, звезда воспоминания:
Года, пережитые вновь:
Поэма — первое свидание,
Поэма — первая любовь.
В послереволюционные годы писал в основном прозу: автобиографические повести «Котик Легаев» (1922), «Крещеный китаец» (1927) и т.д.
Как теоретик А.Белый разработал эстетику символизма (сборник статей «Символизм», 1910) и теорию ритма в стихе и прозе, где впервые применил математические методы («Ритм как диалектика», «Медный всадник», 1919).
Интересны его мемуары «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века. Воспоминания» (1933), «Между двух революций» (1934).
Со смертью А. Белого в 1934 году завершился целый этап развития русской литературы. Актер М.А.Чехов отмечал: «Время в мире Белого было не тем, что у нас. Он мыслил эпохами».
Гумилев Николай Степанович (1886—1921) в первую очередь известен как поэт, теоретик литературы, один из лидеров акмеизма, а также переводчик, критик. О Николае Гумилеве исследователи говорили, что его биография может служить хорошим примером слитности стихов и жизни.
Родился Н.С. Гумилев 3 (15) апреля 1886 года в семье корабельного врача в Кронштадте, близ Петербурга. Детство провел в Царском Селе, дома получил первоначальное образование. В 1895 году Гумилев поступил в Петербургскую гимназию Я. Г. Гуревича, зачем семья переехала в Тифлис, и будущий поэт продолжил обучение в местной гимназии. Стихи он начал писать с двенадцати лет. С 1903 года семья Гумилевых окончательно поселилась в Царском Селе, и Николай поступил в 7-й класс Царскосельской гимназии, директором которой был поэт И.Ф. Анненский, который оказал серьезное влияние на формирование литературных вкусов Гумилева, приобщил его к работам Ф. Ницше и поэзии символистов. Гумилев «поверил в символизм, как люди верят в Бога», — писала А. А. Ахматова.
В 1903 году Н.Гумилев познакомился с Анной Андреевной Горенко (Ахматовой). Женские образы его первого сборника «Путь конквистадоров» и многие последующие во многом «написаны» с нее. В 1910 году Анна Андреевна стала его женой, но брак был недолгим: уже в 1914 году он распался, а в 1918 — был расторгнут.
Отцовская кровь и соленый морской ветер породили в нем страсть к путешествиям и желание стать первооткрывателем и первопроходцем. Еще мальчишкой он увлекся зоологией и географией, дома завел разных животных: белку, морских свинок, белых мышей, птиц. Когда дома читали описание какого-нибудь путешествия, всегда следил по карте за маршрутом путешественников. Он бредил «Музой Дальних Странствий». «Я люблю избранника свободы, I Мореплавателя и стрелка. | Ах, ему так звонко пели воды I И завидовали облака».
Первый сборник его стихов назывался «Путь конквистадоров» (1905). Здесь много стихов посвящено гимназистке А. А. Горенко (Анне Ахматовой).
Вырисовывается и образ лирического героя — одинокого завоевателя, конквистадора, противопоставляющего действительности свой мир, мир мечты; идущего навстречу опасностям, «наклоняясь к пропастям и безднам». Поэт-гимназист мечтал о подвиге и геройстве. Программным в сборнике H. С. Гумилев считал сонет «Я конквистадор в панцире железном...» (1905). Эпиграфом к нему он поставил слова Андре Жида: «Я стал кочевником, чтобы сладострастно | прикасаться ко всему, что кочует!»:
Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду.
Так, уже с самого начала уверенно и внушительно прославляется путь конквистадора. Чтобы усилить значимость отождествления, фраза повторяется в шестой строке сонета. Местоимение «я» звучит девять раз. Лирический герой шагает «весело», «смеясь», прославляет смелый риск.
Еще одна важная деталь: позднее, в «Письмах о русской поэзии» H. С. Гумилев указывал, что относит к «конквистадорам» завоевателей, «наполняющих сокровищницу поэзии золотыми слитками и алмазными диадемами». Это второе значение слова помогает почувствовать поэтическое кредо — открывать новые поэтические материки, формулировать новые эстетические принципы, создавать новые формы.
Стихи этого сборника «только перепевы и подражания, не всегда удачные», — так откликнулся на выход первой книжки Гумилева И.Я. Брюсов. Однако в конце рецензии этот уже известный поэт нее же написал: «...B книге есть и несколько прекрасных, действительно удачных образов. Предположим, что она только “путь” нового конквистадора и что его победы и завоевания впереди».
Эта рецензия виднейшего поэта-символиста вдохновила H. С. Гумилева, стала поводом для их переписки. Общение с В. Брюсовым повлияло на становление поэтического мастерства H. С. Гумилева. Молодой поэт называл Валерия Яковлевича своим Учителем (с большой буквы).
В 1906 году Н.Гумилев совершил свое первое путешествие. Он отправился в Париж, где учился в Сорбонне; часто бывал в Лувре; любовался готикой Собора Парижской Богоматери. Затем поехал в Италию, где посетил древние города-государства, сами названия которых звучат как музыка: Флоренция, родина гениев, н том числе — великого Данте; Равенна, где его могила; Болонья, Падуя, наконец легендарный Рим: Капитолий, волчица — символ Вечного города (это она, по преданию, выкормила основателей Рима — близнецов Ромула и Рема). Далее отправился в Грецию, Константинополь, Швецию, Норвегию и, наконец, в любимую Африку. Он ловил акул в южных морях, бесстрашно углублялся в джунгли и пустыни, охотился на львов, переправлялся через реку с крокодилами, болел тропической лихорадкой. Цель всех своих поездок он сформулировал в письме к Н. Брюсову: «В новой обстановке найти новые слова». И он нашел их: «Оглушенная ревом и топотом, | Облеченная в пламя и дымы, I О тебе, моя Африка, шепотом | В небесах говорят серафимы».
В 1908 году после путешествия по Франции, Италии, Ближнему Востоку, Африке вышла новая книга H. С. Гумилева «Романтические стихи», где еще сохранились «перепевы и подражания» и тематике, образах; немало красивостей, искусственных цветов («сады души», «тайны мгновений»). Однако изменился тон стихов. Появились ноты, которые выражали силу и надежду. Лирический герой странствует «следом за Синдбадом-Мореходом», ему видится «тайная пещера» Люцифера1, в которой находятся высокие гробницы. Современный серый мир противопоставляется миру прошлому — яркому и красочному.
1 Люцифер — в христианской мифологии — Сатана, повелитель зла.
В этом сборнике поэт развивает тему «битвы за небывалую красоту», за которую он готов принять «смерть любую». Во имя чего? -Я с нею буду биться до конца, j И, может быть, рукою мертвеца I Я лилию добуду голубую».
Помимо сказочных персонажей появляются реальные.
В стихотворениях «Озеро Чад» и «Жираф» поэт поклоняется «сокровищам немыслимых фантазий». «Озеро Чад» (1907) построено как исповедь обманутой женщины, которая у себя на родине была свободной и счастливой:
Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада.
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Любовь к европейцу изменила ее жизнь, она попадает в зависимость, переживает унижения.
А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь я брошена в Марселе.
Поэт обличает жестокость цивилизации, сожалеет о разрушающейся гармонии естественного человека под воздействием другой, европейской жизни.
В стихотворении «Жираф» (1907) чудесная и далекая Африка описана ярко, цветисто, зримо. Рассказ об изысканном жирафе не выдумка, а воспоминания, лирический герой изображает прекрасную реальность, употребляя красочные эпитеты («грациозная статность», «волшебный узор» и др.), сравнения (жирафа — с цветными парусами корабля; бега этого животного — с радостным птичьим полетом и т.д.). Все эти сказочные описания нужны поэту для того, чтобы отвлечь любимую от грустных мыслей: «Веселые сказки таинственных стран — спасение от скуки пропитанных туманами и дождями городов России». Но последние строки звучат почти безнадежно: «Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад I Изысканный бродит жираф».
В 1910 году Н.Гумилев выпустил новый сборник «Жемчуга», затем — сборники «Чужое небо» (1912), «Колчан» (1916), «Костер» и «Фарфоровый павильон» (1918), «Шатер», «Огненный столп» (1921). Лирический герой цикла «Капитаны» (сборник «Жемчуга») — человек мужественный, с твердым, волевым характером. Эту книгу исследователи называют рубежной, свидетельствующей о начале нового периода — перехода от ученичества к зрелости. В книге много исторических и библейских имен: Адам, потомки Каина, Одиссей, Беатриче и др., выделяются циклы («Беатриче», «Возвращение Одиссея», «Капитаны»). В рецензии на сборник «Жемчуга» В. Я. Брюсов говорил уже «о стране Н. Гумилева, о движении поэта “к полному мастерству в области формы”». Подчеркивая преемственность с предыдущими книгами, Н.Гумилев ввел в новый сборник стихи и героев из ранних сборников. Это по-прежнему дерзкий и неуемный, скитающийся и горах конквистадор («Старый конквистадор»), экзотические животные и птицы («Кенгуру», «Попугай»), он сохранил интерес к красочным эпитетам: «Ты помнишь дворец великанов, | В бассейне серебряных рыб, I Аллеи высоких платанов | И башни из каменных глыб?»
Чтобы подчеркнуть живописность стихов, H. С. Гумилев обращался к произведениям изобразительного искусства, описывал их. Поэт воссоздал в стихах «Портрет мужчины» — картину работы неизвестного художника, находящуюся в Лувре: «Его глаза — подземные озера, | Покинутые царские чертоги. | Отмечен знаком высшего позора, | Он никогда не говорит о Боге».
Поэт черпал образы в русской и зарубежной классике. Так, в стихотворении «Дон Жуан» Н. Гумилев выразил свой жизненный идеал:
Моя мечта надменна и проста:
Схватить несло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста...
Тетраптих1 «Капитаны» некоторые исследователи называли поэмой. На смену конквистадору пришли новые герои — капитаны. «Золото с кружев», «розоватые брабантские манжеты» завораживают и очаровывают, но эти волевые, мужественные «откры- натели новых земель» идут навстречу риску: «Быстрокрылых ведут капитаны — | Открыватели новых земель, | Для кого не страшны ураганы, | Кто изведал мальстремы и мель».
1 Тетраптих — произведение искусства, имеющее четырехчастную композицию.
В стихах цикла «Чужое небо» почти нет символов, но по-прежнему присутствуют романтические нотки, мечта противостоит реальности, сильные личности противостоят обычным. Так, на примере стихотворения «У камина» видно, что Гумилев все меньше прибегает к изысканности языка, усиленной гиперболизации, яркости эпитетов. Он все чаще обращается к реалистическим образам («Сон», «Маргарита»), славит красоту земного бытия: «Закат. Как змеи, волны гнутся, | Уже без гневных гребешков, | Но не бегут они коснуться I Непобедимых берегов» («На море»).
В цикле «Абиссинские песни» происходят изменения в описании экзотического мира — страна мечты упрощается до колониальной, бедной страны («Военная», «Пять быков», «Невольничья»).
Во время Первой мировой войны Н. Гумилев добровольно ушел па фронт, был награжден двумя Георгиевскими крестами. Стихи о войне вошли в сборник «Колчан».
Н. С. Гумилева называли теоретиком и практиком акмеизма. Он сотрудничал в журналах «Весы», «Аполлон», создал «Общество ревнителей художественного слова» («Академию стиха»), «Цех поэтов», вокруг которого объединились поэты-акмеисты, а сам стал их лидером. В статье «Наследие символизма и акмеизм» (1913) Гумилев сформулировал эстетические принципы акмеизма. Позже, в «Письмах о русской поэзии» он развил идеи этого манифеста. Будучи поэтом, он на практике реализовал свои теоретические постулаты — в стихотворениях 1912—1914 годов «Пиза», «Вечер», «Болонья», «Осень» и др.
Однако Гумилев-поэт часто вступал в противоречия с Гумилевым-теоретиком. В его стихах отсутствовала бытовая реальность, но присутствовала реальность экзотическая — природа и искусство Африки, реалии Первой мировой войны. Отвергая символизм, двоемирие, он создал загадочные сверхмиры («Индия духа»).
Акмеисты утверждали мажорный пафос, а в поэзии Гумилева часто звучали ноты грустные, печальные, иногда трагические.
H. С. Гумилев искал в поэзии ясности и строгости (как акмеист), но придавал большое значение технике стихосложения. Стихи он наполнял звуками, цветом, символическими образами (как символист). Н.Гумилева трудно причислить к какому-либо конкретному течению.
Гумилев ввел в поэзию всевозможные африканские и восточные мотивы. Его стихи часто напоминали таитянские полотна Поля Гогена, живописной школы синтетизма, объединявшей декоративные и монументальные начала. Его стих отличался энергичной «поступью», легкостью, живописностью. Автор снискал у читателя славу певца «жизни ужасной и чудной». Культ сильной личности был в стихах Гумилева модной данью ницшеанству.
В более поздних сборниках («Шатер», 1921; «Огненный столп», 1921) нарастали размышления H. С. Гумилева о вечном, жизни, смерти.
3 августа 1921 года H. С. Гумилев был внезапно арестован, обвинен в контрреволюционном заговоре и вскоре расстрелян вблизи Петрограда.
Н.Гумилев оставил потомкам мужественное предсказание.
Земля забудет обиды
Всех воинов, всех купцов,
И будут, как встарь, друиды
Учить с зеленых холмов.
И будут, как встарь, поэты
Вести сердца к высоте.
Как ангел водит кометы
К неведомой им мете.
Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) (1887 — 1941), будучи оригинальным поэтом, основал новое направление в литературе — «эгофутуризм». Корень «эго» означал «я» поэта, следонательно, цель творчества Северянин видел в открытом «самовозвеличивании». До наших дней дошли строки: «Я, гений Игорь Северянин...» — как пример авторского гиперболизма и самовлюбленности. Лирический герой поэта гордился тем, что «повседневно оэкранен» и «повсесердно утвержден», создавал новый «литературный этикет». Он был популярен и любим. Однако любим не всеми... Изданные в 1909 году небольшие брошюры стихов И.Северянина привели в негодование Л. Н. Толстого.
Игорь Васильевич Лотарев — таково настоящее имя Игоря Северянина — родился 4 (16) мая 1887 года в Петербурге в семье военного инженера Василия Петровича Лотарева. Его мать — Наталия Сергеевна происходила из дворянского рода Шеншиных. Детские годы поэт провел в Петербурге, а в 1896 году, когда родители расстались, переехал вместе с отцом в Череповецкий уезд Новгородской губернии, где жили родственники отца.
Учился Северянин в Череповецком реальном училище, но не окончил его. На этом завершилось его официальное образование. В 1903 году отец уехал на Квантуй и взял с собой сына, но вскоре (и декабре 1903 года) Игорь вернулся в Петербург и поселился с матерью в Гатчине. Свои детские и отроческие годы Северянин описал в автобиографической поэме в стихах «Роса оранжевого часа» (1925).
Первые опубликованные стихи подписаны настоящей фамилией, а с 1905 года появился псевдоним «Игорь-Северянин» (через дефис), поэт подчеркивал этим связь с любимым им севером России.
Своеобразный язык Игоря Северянина, манера письма складывались постепенно. В ранних произведениях слышны мотивы Апухтина и Надсона; стихи 1904—1905 годов, включенные в первые брошюры, еще лишены индивидуальности, носят явно подражательный характер; стихи 1907—1908 годов написаны под влиянием поэзии К. М. Феофанова, одного из поэтических кумиров Северянина, и только в брошюре «Интуитивные краски» (1909) появились первые северянинские неологизмы.
Первым Северянина заметил К. М. Феофанов, с которым поэт познакомился 20 ноября 1907 года. Эту встречу Северянин описал в автобиографическом романе «Падучая стремнина» (1922). К, М. Феофанов не только оценил творчество молодого поэта, но и помог ему познакомиться с редакторами и издателями.
Поэтический успех пришел к И.Северянину с выходом сборников «Громокипящий кубок» (1913), «Злато мира» (1914), «Ананасы в шампанском» (1915), «Тост безответный» (1916). Он стал модным поэтом, но сам свою славу называл «двусмысленной».
Северянин преодолевал классическую традицию через культивирование манерно-изысканных приемов, нарушавших традиционные эстетические нормы.
Как элегантна осень в городе,
Где в ратуше дух моды внедрен!
Куда вы только ни посмотрите —
Везде на клумбах рододендрон...
(«Городская осень», 1911)
Первоочередность поиска новых форм в поэзии отличала футуристов вообще и являлась частью программы И. Северянина. Он поражал современников обилием иноязычных заимствований, изобретенных слов. Вместо высокой, абстрактной лексики символистов И. Северянин использовал гораздо более низкий лексический такт: «Стрекозы аэропланов! Беги автомобилей! | Ветро- просвист экспрессов! Крылолет буэров!» («Увертюра»).
Стиль часто усложнялся поисками экзотики в городском пейзаже: «Теперь повсюду дирижабли | Летят, пропеллером ворча, | И ассонансы, точно сабли, | Рубнули рифму сгоряча».
Яркие неологизмы его поэзии передавали состояние мира: «Кружевеет, розовеет утром лес...», «Бриллиантится веселая роса».
Поэт не только любовался и восхищался, он и активно протестовал, бросал вызов, презирал:
Каждая строчка — пощечина.
Голос мой — сплошь издевательство.
Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.
Я презираю вас пламенно, тусклые Ваши Сиятельства.
И, презирая, рассчитываю на мировой резонанс!
Поэт Г.Шенгели писал: «Игорь обладал самым демоническим умом, какой я только встречал, — это был Александр Раевский, ставший стихотворцем; и все его стихи — сплошное издевательство над всеми, и всем, и над собой...»
Северянин считал себя обновителем речи, ввел новое название стихотворения — «поэза».
Ритмическая выразительность стиха, романтичность в восприятии природы, некоторая ироничность, и в то же время обилие неологизмов, иностранных слов, географических названий придавали его стихам особый стиль.
Еще одна важная особенность творчества Северянина — выпячивание поэтического «я» («эго»), вплоть до стремления к эпатажу:
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден.
В 1910 году И. Северянин написал стихотворение «Мои похороны». Поэт описывал будущие похороны, подводил итоги жизненного пути, обращался к тем, кто пришел проводить гроб на кладбище. Похороны украшают цветущие яблони, мимозы, лилии, фиалки:
Меня положат в гроб фарфоровый
На ткань снежинок Яблоновых,
И похоронят (...как Суворова...)
Меня, новейшего из новых.
<...>
На гроб букеты вы положите:
Мимоза, лилия, фиалка.
<...>
Всем будет весело и солнечно,
Осветит лица милосердье...
И светозарно-ореолочно
Согреет всех мое бессмертье!
У Северянина появились последователи, ученики, он стал признанным главой эгофутуристов, «мэтром», как он сам себя считал, но быстро охладел к своему детищу и уже в октябре 1912 года в брошюре «Эпилог Эго-футуризма» заявил, что считает миссию эгофутуризма выполненной: «Я выполнил свою задачу, j Литера- гуру покорив».
Тогда же он написал: «Я желаю быть одиноким, считаю себя только поэтом, и поэтому я солнечно рад». И действительно, больше он не примыкал ни к какой поэтической группировке, но в сознании читателей он на долгие годы остался эгофутуристом со своими эгофутуристическими «эксцессами».
В декабре 1913 года состоялся первый «поэзовечер» Северянина в зале Тенишевского училища.
Во второй половине 1913 года произошло некоторое сближение Северянина с кубофутуристами — 29 ноября он с В. В. Маяковским и А. Е. Крученых выступал в зале «Соляного городка», а в конце 1913—начале 1914 года совершил с В. В. Маяковским и Д.Д. Бурдюком турне по югу России — Симферополь, Севастополь, Керчь.
Слава Северянина росла. Он был одним из первых поэтов, кто стал читать свои стихи перед большой аудиторией. Еще в 1910 году поэт писал: «Позовите меня, | Я прочту вам себя, | Я прочту мам себя, I Как никто не прочтет».
Чтением своих стихов он буквально завораживал публику. Что читал Северянин? «Это было у моря», «Кэнзели», «Эксцессерка», «Мороженое из сирени!».
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат;
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
(«Это было у моря», 1910)
Написанные в 1911 — 1912 годах стихотворения «Кэнзели» (1911) и «Эксцессера» (1912) завораживали читателей и слушателей музыкальностью стиха, удивительными неологизмами: «В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом / По аллее олунен- ной Вы проходите морево...» («Кэнзели», 1911).
Критики, литературоведы в творчестве И. Северянина отмечали наличие «высокого» и «низкого» стиля. Например, стихотворение «Мороженое из сирени» (1912), в котором эстетский язык сливался с уличным говором, выкриками мороженщика:
— Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Пол порции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударышни, судари, надо ль? — не дорого —
можно без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!
На стихи Северянина писали музыку С. Рахманинов и М.Якобсон, О. Строк и А. Вертинский. Всего было написано более 30 романсов. В 1930-е годы С. С. Прокофьев высказывал мнение, что у Северянина имелись «начатки» композиторского дарования, а в его стихах «присутствует контрапункт»1. Особенно восхищался он стихотворением «Квадрат квадратов».
1 Контрапункт (от нем. Rontrapunkt) — полифоническое сочетание двух и более мелодий в разных голосах; мелодия, сопровождающая главный мелодический голос.
В 1918 году предсказания поэта сбылись. 27 февраля на литературном празднике в Политехническом музее Игорь Северянин «путем прямого и тайного» голосования был избран «королем поэтов».
После выборов вышел сборник «Поэзо-концерт» (1918), обложка которого была украшена фотографией Северянина, его автографом и новым титулом.
Отныне плаш мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я выбран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.
(«Рескрипт короля», 1918)
Надо сказать, что к своему титулу Северянин относился довольно серьезно и не раз использовал его во время выступлений в первые годы жизни в Эстонии.
В марте 1918 года Игорь Северянин навсегда покинул Россию, поселившись в Тойле, небольшом рыбацком поселке на берегу Финского залива.
Игорь Северянин стал эмигрантом. Первые годы жизни в Эстонии поэт публиковался в русскоязычных изданиях, занимался переводами эстонских поэтов, много гастролировал по Европе.
В целом же он вел уединенный образ жизни. «...Всю весну, лето, осень неизменно ужу рыбу! Это такое ни с чем не сравнимое наслаждение! Природа, тишина, благость, стихи, форель!», — писал он в одном из писем. Изменилась тематика и стиль его поэзии — сгихи стали проще и лиричнее.
В 1922—1925 годах И.Северянин создал автобиографические романы в стихах — «Падучая стремнина» (1922), «Роза оранжевого чая» (1925), «Колокола собора чувств» (1925). В его стихах все чаще звучали ноты тоски по России, мечта о возвращении.
В этот период он написал целый цикл стихов о России. В 1931 году они вошли в последний его сборник «Классические розы».
И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой в Россию.
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива.
(«И будет вскоре...», 1923)
В двадцатые годы И. Северянин создал цикл «медальонов» (сонетов) — поэтических портретов художников. В их числе и автопортрет:
Игорь Северянин
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.
Фокстрот, кинематограф и лото —
Вот, вот куда людская мчится стая!
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает кто?
Благословляя мир, проклятье войнам
Он шлет в стихе, признания достойном,
Слегка скорбя, подчас слегка шутя
Над вечно первенствующей планетой...
Он — в каждой песне, им от сердца спетой, —
Иронизирующее дитя.
(1926)
Умер Игорь Северянин 20 декабря 1941 года. Его похоронили в Таллинне, на Александро-Невском кладбище. На могильной плите высечены строки из его сборника «Классические розы»:
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Вопросы и задания
1. Прочитайте в учебнике раздел о творчестве поэтов Серебряного века. Дополнительно прочитайте рекомендованную литературу.
2. Приготовьте сообщение на одну из тем:
• «К. Бальмонт — “творец-ребенок”»;
• «Особенности ранней поэзии В.Я. Брюсова»;
• «Образ лирического героя в ранней лирике А. Белого»;
• «Основные темы, идеи, образы в раннем творчестве Н. С. Гумилева»;
• «Я, гений Игорь Северянин...».
3. Выучите наизусть не менее трех стихотворений разных поэтов Серебряного века, с творчеством которых вы познакомились. Попытайтесь объяснить, почему именно эти стихотворения вы выбрали.
4. Письменно проанализируйте стихотворение поэта Серебряного века (по вашему выбору), упомянув о своем восприятии, истолковании, оценке этого произведения.
5. Прочитайте стихотворения К. Бальмонта из сборника «Будем как солнце». Объясните символический смысл образов солнца, огня.
6. Прочитайте стихотворения А. Белого о родине, о России. Каково отношение поэта к своей стране?
7. Составьте понятийный словарь темы «Творчество поэтов Серебряного века».
Рекомендуемая литература
Анненков Ю. Дневник моих встреч. Цикл трагедий : в 2 т. / Ю. Анненков. — П., 1991.
Баевский В.С. История русской поэзии : 1730—1980 / В.С.Баевский. — М., 1996.
Гарин И. И. Серебряный век : в 3 т. / И.И.Гарин. — М., 1999.
Кихней Л.Г. Акмеизм. Миропонимание и поэтика / Л. Г.Ких- пей, — М., 2001.
Колобаева Л.А. Русский символизм / Л.А.Колобава. — М., 2000.
Осетров Е. Лики русской музы (стихи и поэты Серебряного века) / ІІ. Осетров. — М., 1991.
Русская литература XX века : очерки, портреты, эссе. Книга для учащихся 11 класса средней школы : в 2 ч. / Л.А. Смирнова и др.; сост. І!. П. Пронина; под ред. Ф. Ф. Кузнецова. — М., 1991 . — 4.1.
Русская литература XX века : справочные материалы. Книга для учащихся старших классов / Л.А.Смирнова, А.А.Кунарев, Н.Н.Иванов и др. — М., 1995.
Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания / сост. U. Н.Терехина, А.П.Зименков. — М., 1999.
Серебряный век : поэзия / сост. Т.А. Бек. — М., 2002.